АЛЕКСАНДР ГРИЧ

СКОРЫЙ ПОЕЗД  «БАКУ – ЛОС-АНДЖЕЛЕС»

 (Из книги «Осенняя остановка»)

...А неподалеку от «Л.А.» был кабинет Юсифа Самедоглу, редактора журнала «Азербайджан». После его смерти издание возглавил Интигам Гасымзаде, мой давний товарищ, коллега и соавтор по телевизионному альманаху «Баяты». Он и сейчас работает и, уверен, выпускает хороший журнал – и вкуса, и глубинного знания азербайджанской и мировой литературы, и умения общаться с людьми – а редактор всегда политик! – ему не занимать.
Перед моим отъездом, в череде «отвальных», была и встреча с Юсифом и Интигамом – на троих. Сидели мы в летнем ресторанчике, где-то неподалеку от кинотеатра Низами. Точнее не помню, была как раз пора, когда рестораны возникали как грибы.
Спасибо Баку, спасибо его людям, спасибо времени! Мне не пришлось проходить через смрадную комедию разоблачения на предотъездных партийных или профсоюзных собраниях. Никто никогда мне плохого слова не сказал – а отъезд как решение одобряли далеко не все. Мансур, кажется, не одобрял, но отмалчивался. Однако за «отвальным» столом в редакции, когда что-то надо было сказать, он произнес нечто безусловное в том роде, что мол каждый вправе выбирать, где ему жить.
...А Юсиф, когда мы с ним и с Интигамом прощались, вдруг, держа в руке рюмку, произнес: «Я знаете за что, Саша, хочу выпить? За скорый поезд «Баку – Лос-Анджелес», на котором мы будем ездить друг к другу в гости!»
Талантливый человек потому и талантлив, что говорит, с обывательской точки зрения, глупости, которые оказываются на поверку точнее и реалистичнее всех обыденных фраз. Сколько раз вспоминал я этот тост Юсифа... Сейчас поездка в Штаты – примерно то же по значимости и по необходимому времени событие, что поездка на поезде «Баку– Минводы» и «Баку– Нальчик» во времена нашей юности.
...Еще через годы был я в Баку, когда справляли сороковой день Ю.Самедоглу. Вместе со всеми поехал на кладбище – отдать хоть частицу долга и уважения человеку, которому обязан. С годами понимаешь английскую пословицу о том, что «уходящие из жизни присоединяются к подавляющему большинству». Даже если теперь это не так в арифметическом смысле, поскольку количество живущих необъятно выросло и продолжает расти, это совершенно верно для каждого отдельного человека: чем дольше живешь, тем больше ушедших – среди родных, близких, друзей, просто людей, которых знал. Со временем начинаешь думать о них, как о живых, общаться с ними, как с живыми. И каждый из нас несет в себе частицу их жизней – большую ли, малую ли – пока продолжается наша жизнь. Таким образом, наверное, и их жизнь в наших жизнях существует...
Забавная деталь – в кабинете у Юсифа стоял правительственный телефон. В советское время – роскошь, потому что малые и большие начальники, дозвониться к котогрым по обычным телефонам было просто невозможно, трубку правительственного телефона снимали. И так удавалось решать многие практические вопросы, поскольку раз человек звонит по правительственному – значит, имеет право.Мне это не раз помогало в предотъездный период. Что до Юсифа – он к этому телефону относился безо всякого почтения. И сам на просьбы позвонить в какой-то высокий кабинет (а его авторитет был очень велик – мало того, что сын действительно любимого народом классика, мало того, что сам – известный писатель, так еще и один из руководителей нового, демократического движения), так вот – на просьбы помочь он реагировал легко и безотказно.
И многим, многим помогал.
Он мало писал. Хотя был человеком разносторонне одаренным – талантливым киносценаристом, замечательным фотографом (жаль, что до сих пор его фотографии не изданы, но, надеюсь, кто-то это сделает). Юсиф обожал новую технику – фотоаппараты последних марок, миниатюрные магнитофоны...
Главная его книга – небольшой роман «День казни» – просто очень хороша. Повторюсь – роман совсем невелик по размеру, а писал его Юсиф, кажется, больше десяти лет. Тоненькая черная книжка в твердом переплете. Твердый ясный почерк. «Саше с любовью и наилучшими пожеланиями. Юсиф».
Не раз и не два возвращался я к этой книге. И дочь Лала эту книгу в Штатах не раз перечитывала. Странно – история трагическая, а книга дает ощущение тепла...
Юсиф никогда не писал стихов – то ли тень великого отца мешала, то ли еще что... Между тем глаз у него был острый, детали он подмечал замечательно, а иные его реплики до сих пор помню – убийственные по точности.
«Как может наркобарон стоять во главе европейского государства? – сказал он как-то об одном из тогдашних лидеров. – Мы же все-таки живем не в Латинской Америке...»
«Чтобы понять, насколько вычурное и неестественное образование - Союз писателей в его советском виде, – заметил он в другой раз, – достаточно представить себе, что, к примеру, Фолкнер – член союза писателей Соединенных Штатов Америки...Служит в Союзе и получает зарплату. Бред какой-то! Правда, Коко?»
И его прекрасный ало-зеленый попугай величаво кивал, сидя на жердочке.
Как-то раз меня попросили организовать интервью с Юсифом для двух французских журналистов. Время было неспокойное и журналисты были настроены провокационно. Реалий и обстановки не знали, зато двусмысленностей в вопросах и оцеках хватало. Они видно считали это хорошим тоном – также как грязноватые ногти и несвежие сорочки. Юсиф рядом с ними выглядел лордом – и внешне, и по манере общения, и по уровню анализа. Особой внутреннее чувство собственного достоинства, которое нельзя придумать, оно или имеется, или отсутствует – ему никогда не изменяло. Он говорил неторопливо и четко – но не с той начальственной неторопливостью, которая имеет целью заставить ловить каждое слово говорящего, а просто – не торопясь, и всегда умно, всегда веско.
Много позже я узнал, что он слегка заикается, но это только придавало особое обаяние его речи.
Что он с трудом выносил – это беседы перед телевизионной камерой. Дважды мы с Интигамом Гасымзаде приглашали его на нашу передачу – и каждый раз приходилось останавливать съемки, посылать аасистента за хорошим коньяком (Юсиф водку не пил), и после двух рюмок все шло отлично. По-моему такой способ снятия стресса устраивал все стороны. Нас с Интигамом – во всяком случае.
Ах, как он оказался прав, Юсиф, с этим поездом «Баку – Лос-Анджелес»! Я недавно подумал, как много дней, сам того не замечая, провел в этом составе.
Скорый, скорый...
Недолгая осенняя остановка – и поезд несется дальше, и ты, пассажир, как бы во взвешенном состоянии во времени и пространстве.
Вроде бы и там, и тут одновременно.
И в Лос-Анджелесе, и в Баку. И в настоящем, и в прошлом.
И дома, и в пути...
Стало быть, это – твоя судьба.
Твоя жизнь.
Твой поезд.
И как жаль, что он летит так быстро...
 
 
Журнал "Литературный Азербайджан"