Лейла Экрем (Мирзоева)

ПОСЛЕДНИЙ ВИКИНГ

Рокот пенистого моря заглушал беспокойный крик чаек, а порывы разгулявшегося ветра вздымали бесноватые волны и превращали бескрайние водные просторы в ужасающую разбушевавшуюся стихию. На Каспии был шторм.
Когда же стальные, покрытые черными тучами небеса подернутся мутно-желтыми солнечными бликами, то словно и рокот сердитого моря слегка приглушится, и крик взбудораженных чаек станет слышнее. Пена, давшая однажды жизнь Венере – но не здесь, – станет перламутровыми, играющими в небесной лазури пузырями отлагаться на берегу, все менее смываемая утихающими волнами
И вот словно ничего и не бывало. Мягкая рябь сменяется бесконечной зеркальной гладью, переливающейся разноцветными, фантастически яркими красками повисшей над ней радуги. Море ласковое и нежное, чуть слышно воркующее, с отражающимся в нем небом и с омываемой им землей.
И тысячи лет назад, и тысячи лет спустя – все та же повенчанная с вечностью картина, и бессмертные безмолвные скалы, обреченные бесконечно взирать на нее.
 
Баку, 2002-й год.
 
Вот и снова Баку. Город, с удивительной быстротой меняющийся к каждому его приезду. Город, к которому Хейердал чувствовал какую-то странную, может даже генетическую тягу.
Сейчас Хейердал в Баку для того, чтобы сделать сенсационное заявление, подтвержденное неопровержимыми фактами. Многие в ученых кругах возмущены, но знаменитый археолог привык к подобному, довольно частому неприятию очевидного своих коллег. Сегодня Хейердал был немногословен. Он размышлял о предстоящих ему в этом городе делах.
Да, вся его жизнь – это великая мечта каждого хоть сколько-нибудь начитанного мальчишки, с той лишь разницей, что она стала удивительной реальностью. Отец хотел, чтобы он стал «взрослым» и присоединился к его бизнесу. И конечно же, перспектива подобной заурядной судьбы не могла привлечь неистового, неутомимого, неисправимого романтика Хейердала.
Это было давным-давно, еще в юношестве, когда Тур решил сделать своей судьбой зоологию. Мир, так искусно созданный Богом и с таким не всем понятным удивительным разнообразием его окружающий, неудержимо завлекал, звал его своими тайнами и завораживал возможностью их самых неожиданных разгадок.… После II Мировой, где Тур Хейердал геройски проявил себя в десантных войсках (был превосходным парашютистом), в 1947 году он уже покорял Тихий океан на обыкновенном бальсовом плоту «Кон-Тики», сделанном по точному образцу древних, в компании пяти человек, для того, чтобы доказать свою теорию о миграции в древности жителей южноамериканского континента в Полинезию.
Старая теория о том, что между полинезийскими островами и южноамериканским континентом некогда существовала так называемая перемычка-суша, чем ученые и пытались объяснить удивительное сходство между таинственными, древнейшими каменными изваяниями и другими, неизвестного происхождения, памятниками культуры на территории нынешнего Перу и островах Питкэрн, Маркизских и Пасхи, была решительно опровергнута Хейердалом. Никакой сухопутной связи между самими островами, а также между ними и континентом не было на всем протяжении истории человечества, что со всей очевидностью доказывало исследование и сравнение зоологами особенностей некоторых существующих на этих территориях организмов.
В своих, частенько шокирующих ученый мир, теориях Хейердал нередко обращался к мифологии, не без справедливости полагая, что мифы – не всегда просто фантастические измышления людей на начальной стадии их развития, но порой, и даже очень часто – историческая коллективная память народа, рассказы о минувших, канувших в лету событиях, обрамленные в так свойственные «детским умам»выдумки и небылицы. Так получилось и с его теорией о заселении Полинезии в далекие-далекие времена, – когда, как принято было считать ранее, древние и близко боялись подходить к морям-океанам – выходцами из южноамериканского континента, приплывшими на обыкновенных бальсовых плотах.
По всей Полинезии распространены легенды о том, что когда-то, в незапамятные времена, на их земли с востока прибыли белые боги, которые и явились предками полинезийцев. Тур Хейердал знал о том, как вступившие на острова Полинезии первые европейцы были поражены тем, что далеко не все аборигены имели золотисто-коричневую кожу, но были и рыжеволосые и светлокожие, которые не без гордости называли себя прямыми потомками первых вождей, среди которых называлось и имя некоего Кон-Тики, что означает Бог солнца. У жителей же острова Пасхи есть предание о том, что Тики и его народ прибыл однажды из-за моря с востока, из гористой страны. Более того, аборигены острова Пасхи запросто перечисляли своих предков, имевших белую кожу, само собой, не исключая и белого бога Тики. Тур Хейердал долго искал этого Тики… Пока, наконец, не нашел его следы там, где и предполагал…
В южной Америке, нынешнем Перу, есть схожие с полинезийскими легенды о некоем вожде белых богов Кон-Тики. Предания южноамериканских индейцев гласят о том, что некогда до них, на их земле жили белые, высокие ростом, бородатые люди. Люди эти были очень мудры и миролюбивы. Пришли же они на эти земли откуда-то с севера. У них был верховный жрец Кон-Тики (!), ему же поклонялись как богу – сыну Солнца. Но однажды, рассказывают мифы, на народ Кон-Тики напал вождь Кари из долины Кикомбо, и белому племени пришлось навеки покинуть свои территории и уплыть на плотах в Тихий океан на запад. Грандиозные сооружения, развалины которых сохранились до наших дней – дело их умелых рук и гениальных голов. Аналогичные каменные постройки есть и на островах Таити, Самоа, Пасхи, Маркизских, Питкэрн. И больше нигде в мире. Если также учесть, что Хейердал вполне обоснованно отверг гипотезу о возможности существования когда-то «перемычки» между островами, а также между последними и американским континентом, то просто не оставалось сомнений, что сооружения эти – результат творчества одного и того же таинственного, пришедшего из ниоткуда и ушедшего в никуда, удивительного, достаточно развитого народа.
В том далеком 1947-м году никто не верил в благополучный исход экспедиции «на девяти бревнах». Когда плот был уже готов и плавал в верфи, Хейердала вызвали в военно-морское министерство Перу и потребовали, чтобы он подписал бумагу о том, что они не несут никакой ответственности за то, что плот этот был выстроен на подведомственной им территории. А еще более «ободряющими» были напутственные Хейердалу слова одного дипломатического лица: «Вашему отцу и вашей матери будет тяжело узнать о вашей гибели».
Сто один день длилось путешествие по непредсказуемым водам океана. Плот словно щепку носило по гигантским ревущим волнам в бурю, в мертвый штиль же он мирно дрейфовал, упорно следуя маршруту древних...
Наконец плот «Кон-Тики» пристал к крохотному необитаемому полинезийскому островку Рароиа. Экспедиция была закончена, возможность миграции древних на бальсовых плотах из Южной Америки в Полинезию была доказана, сам же Тур Хейердал написал и издал замечательную книгу «Путешествие на Кон-Тики», которая была переведена на 67 языков, а снятый по ней фильм получил награду Киноакадемии США.
Тур стал одним из самых популярных людей планеты. Он не боялся бросить вызов устоявшимся мнениям своими, порой шокирующими, теориями и с удальством храбреца подтверждал их практикой. И если кто-то в удивленном его научными подвигами мире мог подумать, что Тур Хейердал после путешествия на Кон-Тики уйдет на покой… Нереально и смешно. Проблема миграции древних через неизведанный океан не давала ему покоя до тех пор, пока он не построил точную копию древнейшего египетского судна из связок папируса и не пустился в очередное путешествин в 1969 году, теперь уже по Атлантическому океану, из Африки до Центральной Америки, в компании еще шести представителей самых разных стран, в том числе и известного российского телеведущего и путешественника Юрия Сенкевича.
С Юрием Сенкевичем они стали настоящими друзьями. Такими преданными друг другу, что когда-нибудь один не сможет пережить другого…1 Их дружбу скрепили опасности, которые они с честью и достоинством преодолевали вместе, и необыкновенная, как выразился однажды Сенкевич, «совместимость» друг с другом. И еще чувство юмора, которое оба путешественника так ценили2.
Первое путешествие на папирусной лодке «Ра» закончилось неудачно. Лодка затонула из-за того, что строители не очень точно следовали чертежам Хейердала, которые, в свою очередь, он разработал по древним египетским образцам.
Через год состоялось новое путешествие по тому же маршруту, с тем же составом экипажа, только на лодке, построенной более точно. Лодка была названа «Ра-2», она отплыла из Сафи и через два месяца, преодолев Атлантику, достигла Бриджтауна, столицы Барбадоса. Описание подвигов и приключений, случившихся этих путешествиях нашли свое отражение в захватывающей, ставшей очень популярной книге Тура Хейердала «Ра».
Для Хейердала снова настало время триумфа. О нем снимали фильмы, писали статьи, говорили по телевидению. Его уважали и любили.Только не слава была целью неутомимого морехода. Ведомый в глубь тысячелетий поиском истины, он уже обдумывал пути претворения в жизнь своего нового «проекта», испытания своей очередной ошеломляющей теории на опасной практике.
В 1977 году – новая, полная опасностей и захватывающих приключений научная экспедиция. Тур Хейердал на камышовом судне «Тигрис» плывет через Индийский океан.Теперь он хочет доказать, что древние шумеры могли совершать дальние океанские плавания...
Когда-нибудь, через много-много лет, Хейердал скажет, что нисколько не сожалеет о прожитой жизни. Горячо влюбленный в окружающий его мир, в природу и в самое большое чудо Божьего творения – океан, он не мог не испытывать чувства глубокой печали из-за того, что человек, дитя этой прекрасной, зелено-голубой планеты, самой черной неблагодарностью за ее дары, терзает ее, уродует и уничтожает, безжалостно загрязняя окружающую среду. Хейердал был одним из ярых защитников нашей живой планеты. 
Лимузин подъехал к гостинице. Хейердал вернулся из прошлого в настоящее, и его спутники были в заблуждении, что он просто дремал.
В номере Хейердал выпил лишь кофе. Сильно болела голова, и к этой почти никогда не умолкающей боли он тщетно пытался привыкнуть. Вышел на балкон.
– Жарко сегодня, – проговорил он и вспомнил тот далекий 1981-й год, когда, прибыв в первый раз в Баку в начале сентября, слышал эту фразу раз по сто в день от своих бакинских коллег. Была действительно нестерпимая жара, и таковой она казалась даже бакинцам.Тогда Хейердал впервые посетил Азербайджан, республику, о которой на Западе было известно, в общем, лишь то, что богата она нефтью и входит в состав коммунистической России. Пригласил его в Баку президент Академии наук Азербайджана Гасан Алиев, которому очень хотелось, чтобы знаменитый археолог взглянул на датируемые самым древним периодом, в сравнении с другими наскальными петроглифами мира, наскальные изображения судов в местности Гобустан (приблизительно в 60-ти километрах от столицы).
Хейердал согласился сразу. Хотя ему казалось, что летит он на какую-то другую планету, – потому, что воспитанный в консервативной западной семье, он привык смотреть на коммунистов как на «существ» с другой планеты.
Хейердал помнил, с каким нескрываемым чувством гордости за свою страну знакомили гостя с ее достопримечательностями. Тур Хейердал уже понял: он находился в стране с глубокими историческими корнями, о которых весьма убедительно свидетельствовали древние архитектурные памятники и произведения искусства.
В Ичери Шехер долго смотрел на Девичью башню. Удивительное сооружение незапамятных времен, служившее когда-то жителям города цитаделью крепости. Хотя, кто знает…
– Существует версия, идущая вразрез с общепринятой: это не просто защитное сооружение, построенное, как принято считать, мастером Давудом в XII веке н.э. Скорее, это культовый храм, и он намного, намного древнее. От этой башни через весь Ичери Шехер и дальше отходит не один подземный ход. Археологи сейчас работают над одним из них, ведущим в сторону мечети Джума, – компетентно рассказывал начальник археологической экспедиции Гобустана Джафар Рустамов, который сопровождал Тура Хейердала повсюду.
– А этот древний базар, похоже, древнее всего на свете,– сказал Хейердал, с интересом разглядывая базарную площадь со старинными лотками. – Он ниже уровнем даже Девичьей башни, да что там – ниже уровня моря.
– Его раскопали недавно, – пояснил Рустамов. – Словно слышатся назойливые голоса торговцев и видятся люди, заходящие вон в ту древнюю баню.
– А что это за сооружение напротив Башни?
– Это древняя албанская христианская церковь. Церковь наших предков.
Хейердал подошел и внимательно стал разглядывать древний памятник.
– Я знаком с особенностями архитектуры древних албан. Эта церквушка – точный образец их обычных религиозных сооружений.
Рустамов с гордостью показал Хейердалу и дворец Ширваншахов, легендарную резиденцию средневековых правителей.
– И снова про подземные ходы, – улыбнулся Рустамов. – Согласно легенде, они на многие километры отходят от этого дворца, один из них имеет выход в Разинскую пещеру, другой затоплен за многие века морем, третий же проходит где-то под самой Девичьей башней. – Есть тому и доказательства…
Знаменитого путешественника мало чем можно было удивить, но здесь, в Баку, это уже начинало происходить. Когда ему показали старинную могилу св. Варфоломея прямо в центре города, недалеко от Девичьей башни, он воскликнул:
– Вы действительно очень скромный народ. Могила великого средневекового христианского святого здесь, в мусульманском городе? И вы молчите!
В обществе Джафара Рустамова и директора Института истории АН Азербайджанской ССР Арифа Аббасова знаменитый путешественник посетил и музей истории, и музей ковра и прикладного искусства, побывал в пригороде Баку Сураханы, в Храме огнепоклонников «Аташгях», на Яламинском взморье, осмотрел средневековое городище «Шабран», что недалеко от Дивичи. Однако, как бы ни впечатлило археолога увиденное, целью его прибытия в Баку были расписанные древними, тянущиеся на десятки километров скалы Гобустана.
 – Живописно здесь, – оглядывая бесконечную гряду самых разнообразных размеров, от малых до гигантских, каменных гобустанских глыб почти у моря, сказал Хейердал. – Кое-где скалы обломками чего-то немыслимо более грандиозного беспомощно разбросаны на многие километры, а кое-где, словно рухнут вот-вот, будто едва поддерживая друг друга… И так стоят тысячелетия.
– Скалы эти, как видите, результат мощнейших катаклизмов, произошедших, быть может, на заре зарождения планеты… – сказал буквально задыхающийся от зноя Рустамов. – Жарко сегодня, говорят, 50 градусов. – Он опустошал уже вторую бутылку минеральной воды.
Прибывшие в Баку вместе с Хейердалом ученый Генрих Анохин и переводчик Лев Жданов выбились из сил, пытаясь поспеть за своим энергичным знаменитым другом, который все карабкался по скалам, внимательно, сосредоточенно разглядывая пришедшие из глубины веков рисунки.
– Рисунков найдено и зафиксировано уже более пяти тысяч по всей протяженности стокилометровой скальной гряды, – рассказывал Рустамов.
Первое, что бросилось в глаза археологу – знаменитый петроглиф: взявшиеся за руки нескольких человечков.
– Они танцуют!– воскликнул Хейердал.
– Да, мы, азербайджанцы, до сих пор его танцуем. Это наш национальный танец «Яллы», пришедший к нам от наших предков из глубины тысячелетий, – пояснил Рустамов.
– В чем ритуальный смысл танца?
– Скорее всего, это танец перед боем, охотой, но его еще исполняли после еды. Под методичные удары о камень Гавал-даш люди, взявшись за руки, двигались по кругу (что вы и видите на рисунке), периодически, в такт «музыке», то коллективно нагибаясь, то откидывая или подбрасывая ногу. В более поздние времена этот танец исполняли под аккомпанемент камышовых флейт и керамических барабанов. Гавал-даш как раз у нас на пути. Сейчас вы его увидите…
Еще немного, и Рустамов, поднявшись по небольшой скале к Гавал–дашу, продемонстрировал своим спутникам его необычайные свойства.
– Удивительная мудрость древних, – восхищенно проговорил Жданов. – Этот музыкальный «инструмент» состоит из нескольких тщательно подобранных глыб. А какой звук они издают! Вот уж действительно, звон из глубины тысячелетий!
Между тем Хейердал без передышки продолжал исследование. Самые разнообразные сцены из незамысловатой жизни первобытных людей, похоже, не очень его интересовали. Он жаждал увидеть другое – то, чему посвятил всю свою полную удивительных приключений жизнь. Он искал петроглифы судов древних.
Наконец, Джафар Рустамов подвел его к большому серому камню с изображением серповидных многоместных лодок.
Несколько мгновений норвежский ученый молчал. Сосредоточенный взгляд скользил по довольно четким петроглифам, словно пытаясь проникнуть сквозь них в таинственное, неизведанное прошлое.
– Датировка? – наконец прозвучал его вопрос.
– Ранние века шестого тысячелетия до н.э., – последовал ответ.
– Не может быть ошибки? Вы ведь знаете: лишь в одном месте на планете ученые решились датировать наскальные изображения лодок шестым тысячелетием до нашей эры. Это пещера Тассили в Сахаре, – сказал Хейердал.
– Ну и что же? – возразил норвежскому коллеге азербайджанский ученый Будаг Будагов. – Здесь, в Гобустане, благодаря многочисленности культурных слоев можно более или менее точно датировать любое проявление деятельности древнего человека. Именно в слоях, относящихся к шестому тысячелетию, мы нашли обвалившиеся плиты с подобными рисунками.
– Поверьте, когда я говорю о третьем тысячелетии, я совсем не против шестого. По мне, чем старше, тем лучше, – сказал Хейердал. – Лучше быть чуть-чуть скептиком и получить дополнительные доказательства. Однако несомненно – это камышовые суда, современники шумерских, прототипы «Тигриса». Жившие здесь люди либо сами вязали из камыша такие лодки, либо видели их. Возможно, у цивилизации, возникшей пять тысяч лет назад на берегах Аравийского моря, были контакты с Гобустаном… А теперь… А теперь, мне важно другое – климат. Каков он был в те далекие времена?
– Отличался от нынешнего, – взялся за подробный ответ Ариф Аббасов. – Был влажный, часто шли дожди. С гор текли ручьи, иссохшие ныне балки были полны озерной воды. Ведь Гобустан переводится как «Страна балок». Теперь Гобустан называют Страной сухих русел. И флора была другой. Подножия этих гор – Кичикдаша, Беюкдаша, Джиндирдага и других были покрыты густой разнообразной травяной растительностью. Это сейчас странно представить, что вдоль скал тянулись душистые гранатовые и фисташковые рощи, плодоносили самые разные фруктовые деревья. Чуть ли не омывающее эти скалы море, образовавшее тогда, как вы знаете, кое-где острова, снабжало жителей всем необходимым. Из фауны здесь водились и служили пищей людям дикие лошади –куланы, а также джейраны, туры-быки, безоаровые козлы, опасность же для людей представляли волки, леопарды, львы.
Хейердал еще долго лазал по скалам, изучая все новые, демонстрируемые ему Рустамовым, изображения судов. Каждый подобный петроглиф вызывал у него кучу вопросов, на которые азербайджанские ученые с готовностью и компетентностью отвечали. Здесь, в Гобустане, норвежский археолог, вслед за Рустамовым, «зафиксировал» более ста петроглифов судов нескольких типов: плоскодонные тростниковые с символом солнца – но не на парусах, как он видел на берегах Красного моря, а на носу. Такие изображения ученый видел в Гобустане впервые. Затем, лодки типа «Тигрис», так называемые «складные корабли», о которых писал еще Геродот, а также ладьи, напоминавшие корабли его предков викингов. Помимо изумления, Хейердал испытывал еще множество самых противоречивых чувств, которые он ничем не выдал своим спутникам.
Через некоторое время Хейердал лично увидел остатки старинных поселений, которые оказались на суше после того, как Каспий отступил от своих берегов. Эти развалины оказались многим выше петроглифов кораблей, и таким образом стало возможным вычислить возраст их изображений методом углеродного анализа. Как и говорил Будаг Будагов, петроглифы судов, послуживших предметом спора между норвежским и азербайджанскими учеными, были вскрыты археологами как раз именно в тех культурных слоях, которые и датировались VII–VI тысячелетиями до н.э.
– Да, здесь нет никакой ошибки. Но тогда мы имеем неопровержимую версию: «гобустанские суда» – древнейшие на земле. Выходит, именно отсюда уходили в плавание первые корабелы. А значит, именно берега Абшерона являются древнейшим очагом цивилизации, откуда и распространилось человечество сначала на юг, затем на север… Вы задавались когда-нибудь вопросом, господа, каким образом на территориях вокруг Аравийского полуострова, где не было никакой цивилизации вообще, вдруг почти что одновременно возникли три великие цивилизации, в общем, с идентичными видами культуры, государственным строем, правителями – царями-жрецами, и возникли эти цивилизации словно из ниоткуда, без какой-либо эволюции, так как следов ее просто нигде не обнаружено. Словно эти цивилизации создавались некими пришельцами из других земель.
Все молчали. На небольшом камне перед ними мелькнула ящерица, похоже, она уже поужинала неосторожным кузнечиком. День подходил к концу.
– Я хочу, чтобы перед отъездом отсюда вы увидели еще кое-что, – прервал, наконец, молчание Джафар Рустамов.
Через некоторое время Рустамов остановился у небольшой скалы, на которой можно было различить какую-то надпись.
– Как видите, надпись выполнена латинскими буквами.
Хейердалподошелближеипрочел: «İmp(erator) Domitiano Caesare Aug(usto) Germanic(o) L(ucius) Julius Maximus ^ (= centurio) Leg(ionis) XII Ful(minatae)»3
– Это имя римского центуриона, наименование легиона, к которому принадлежала его центурия, и имя императора, при котором эта центурия стояла на этом месте, – пояснил Ариф Аббасов.
– Домициан – это ведь конец первого века нашей эры.
– Точнее, 80-е годы.
– Да… Когда была обнаружена эта надпись?
– В 1948 году.
– Да… Просто удивительно… Петроглифы складных судов, имеющиеся только здесь, в Гобустане… Геродот… Побывавшие здесь как раз в тот период римские войска… Да… Все сходится… – в глубокой задумчивости проговорил Хейердал. Никто, само собой, ничего не понял.
На обратном пути норвежский ученый был очень задумчив. Впечатления от увиденного сильно смутили его неистовую душу. И еще он думал о том, что легче пройти сквозь ушко игольное, чем убедить ученую братию в очевидном… Впрочем, он привык, что его идеи и теории встречаются в штыки – слишком удобны и привычны устоявшиеся стереотипы воззрений.
Незаметно подошел последний день пребывания Хейердала в Баку.
В этот день господин Гасан Алиев деликатно поинтересовался, не возражает ли мистер Тур Хейердал против встречи с его братом. Встреча с главой Азербайджанской республики поначалу носила очень официальный характер. В зал Гейдар Алиевич Алиев в сопровождении политиков и Тур Хейердал в сопровождении ученых вошли с противоположных сторон. Руки друг другу они пожали посередине зала. Затем, продолжая придерживаться правил этикета, уселись по разные стороны стола.
В глубине души Хейердал поначалу чувствовал себя очень дискомфортно. Вот он, в самом сердце этой «другой планеты», сидит за одним столом и официально беседует о возможностях защиты окружающей среды с «настоящим» коммунистическим вождем, главой Азербайджана.
Однако напряжение постепенно спадало. Беседа приобретала все более непринужденный характер, и Хейердал чувствовал, что взамен первоначального душевного дискомфорта он проникается к Алиеву уважением и симпатией.
Хейердал очень просто и искренне поделился с главой республики впечатлениями об увиденных исторических памятниках в Баку, и особенно о петроглифах в Гобустане. Рассказал и о зародившихся у него в результате этого новых теориях и гипотезах, разработку которых он планирует начать в ближайшем будущем. Вот что интересно: никому и никогда Хейердал еще не сообщал о своих новых предположениях и догадках, и тем более о своих планах на их счет. Это как минимум было бы непрофессионально. Только сейчас возникшая в его душе симпатия к этому человеку заставила его в первый и последний раз преступить свой собственный закон.
В одной из своих книг Тур Хейердал так отзовется о впечатлившей его встрече с главой Азербайджана: «На самом деле он произвел на меня очень благоприятное впечатление. Он и выглядел и говорил как настоящий лидер».4
 
И вот, тринадцать лет пронеслись как ветер. Но за эти в историческом смысле ничтожно малые годы ветер этот оказался ветром великих перемен. Можно сказать, что изменился весь мир, сменились правительства и государственные системы, границы многих государств были пересмотрены и перекроены. На карте появились новые суверенные государства. Среди них был и Азербайджан.
На политической арене Азербайджан, прежде всего, ассоциируется с нефтью. Это золотоносное черное вещество испокон веков притягивало сюда массы бизнесменов с Запада. И теперь Азербайджан посещает английская делегация во главе с Маргарет Тэтчер. Цель все та же – заполучить черное золото.
Рвутся в Азербайджан и норвежцы, им не терпится продолжить дело своего великого соотечественника.5 Президент Азербайджана Гейдар Алиев согласился принять норвежскую делегацию с одним условием: в состав ее непременно должен входить его давний знакомый Тур Хейердал.
Так Хейердал попал в Баку во второй раз. Сидел в здании ЦК в том же зале, за тем же столом, беседовал с тем же главой Азербайджана, что и в тот далекий 1981-й год. Рядом с Хейердалом была его очаровательная жена Жаклин.
После официальной части между ним и президентом Алиевым состоялась очень непринужденная беседа. Хейердал был поражен, насколько сохранился в памяти президента их, тринадцатилетней давности, разговор.
Хейердал снова посетил Гобустан. С ним была и Жаклин. В небольшом гобустанском музейчике, где выставлены макеты сцен из жизни древних жителей Гобустана, Жаклин обратила внимание на то, что все они были светловолосы. Директор музея на это ответил, что азербайджанцы – изначально раса нордическая, этнический тип изменился в результате арабского нашествия.
– Да, это так, – подтвердил Рустамов. – Даже сейчас среди нас встречаются светловолосые люди, и есть даже районы, в которых сплошь проживает светлокожее светловолосое население.
Хейердал глубоко задумался.
– Джафар, мне нужно снова взглянуть на петроглифы складных кораблей.
Словно одержимый, Хейердал бросился вперед, за тринадцать лет нисколько не позабыв витиеватую дорогу между скал к искомым изображениям.
– Датировка? – вглядываясь в петроглиф, словно пытаясь пробиться сквозь толщу веков, спрашивает ученый.
– Бронзовый век.
– Да-да… Так и есть. Вы ведь знаете, Джафар, самые первые в мире петроглифы складных кораблей представлены именно здесь, в Гобустане.
– Знаю… Мы уже пытались об этом, а также о наличии здесь петроглифов судов, датируемых VII–VI тысячелетиями до н.э., перекричать завистливо возражающих псевдоученых… Сами понимаете, какое время сейчас переживает наша страна. Эти факты принципиально не признаются, не говоря уже о том, что величайший исторический памятник «Гобустан» никак не включат в списки «Мирового наследия» ЮНЕСКО.
– Это действительно несправедливо. И менее великие памятники в этих «списках»… Впрочем, вспомните однажды мои слова: когда-нибудь, и быть может, даже очень скоро, это произойдет.
Хейердал долго смотрел на петроглифы складных кораблей. Затем пожелал снова увидеть надпись, оставленную две тысячи лет назад римским центурионом.
– Конечно, – задумчиво проговорил он. – Все сходится. Складные корабли, исход на них викингов отсюда…
На прощание же ученый сказал журналистам:
«То, что я увидел в Гобустане, о котором я знал прежде по книгам, превзошло все мои ожидания, Я очень рад, что смог приехать сюда. Уже сейчас можно твердо сказать, что люди, жившие здесь, сами вязали камышовые лодки или видели их поблизости в море. То, что лодки выполнены из камыша или бамбука, не вызывает сомнения, так как, в отличие от плоских кораблей из бревен, у этих судов глубокая осадка, изогнутое днище и высоко поднятые нос и корма. Но особенно удивительно изображение солнца на носу кораблей. Известно, что распространение камышовых конструкций совпало с расцветом солнцепоклонства. Но хотя я немало путешествовал по свету, побывал во многих странах и давно занимаюсь историей возникновения мореплавания, впервые в Гобустане я вижу солнце на носу корабля, а не на парусах. Какая древнейшая, и, несомненно, развитая цивилизация была здесь, пока еще остается тайной. Я уверен, что высокопрофессиональные азербайджанские исследователи сумеют со временем разгадать ее. А сам я хотел бы обязательно приехать сюда еще раз».
Хейердал вернулся в Норвегию и, как верно думал Рустамов, занялся сбором доказательств какой-то новой своей теории, взявшей начало здесь, на берегах Каспия, в вечных скалах Гобустана.
Далее события стали разворачиваться стремительно и сами собой. В прессе и Интернете все чаще появляются заметки о сенсационных исследованиях Тура Хейердала, типа:
 
 
«Крупнейший норвежский путешественник и историк Тур Хейердал доказал, что предки норвежцев появились в Скандинавии из Азербайджана две тысячи лет тому назад. На скалах Гобустана близ Баку великий норвежский ученый обнаружил изображения кораблей, на которых древние викинги переплывали моря. Однако к этой находке Тур Хейердал шел годами упорных поисков с помощью этнолингвистических исследований и сопоставлений, приведших его в Азербайджан, где по его убеждению сосредоточен самый древний центр цивилизации. Достаточно будет отметить, что некоторые старинные скандинавские, германские имена можно объяснить лишь с помощью сравнительного словаря тюркских языков: Гуннар, Тур, Курт и т.д. Таким образом восстанавливается исторический путь азербайджанского народа, умышленно искаженный советскими историками в угоду реализации геополитических планов расчленения и ликвидации азербайджанской нации, исторической территории и государственности».
 
Или:
«Известный ученый, исколесивший весь земной шар, знаменитый исследователь Тур Хейердал, автор научно-обоснованной гипотезы: прародина многих народов и цивилизаций – каспийское побережье, пришел к выводу, что у норвежцев и азербайджанцев был общий предок – народ асер, населявший западное побережье Каспия.
Как Шлиман – известный банкир, поверивший еще в детстве гомеровской «Илиаде» и отыскавший холм Гиссарлык, на котором стояла легендарная Троя, Тур Хейердал поверил сагам, записанным в 1241 году исландцем Снорри Стурлусоном. Они повествуют об основателе рода королей викингов Одине6, который прибыл в Скандинавию на «складном корабле» из далекой страны, именуемой Асер. Короля так и звали – Асер-Один. В сагах указывается и место, где проживал легендарный народ Асер: Кавказ».
 
Вскоре Хейердал приезжает в Азербайджан снова. Шел 1999-й год. Баку настолько изменился, что путешественник его просто не узнал. Это был настоящий европеизированный мегаполис, небоскребы здесь возвышались над предназначенными на снос маленькими старинными домиками, вычурная роскошь уживалась по соседству с нищетой.
Хейердал буквально бросился в Гобустан. Перед отъездом заявлений никаких делать не стал, только сообщил о чем-то президенту страны.
– Я вернусь очень скоро. Должен тщательно подготовиться перед окончательным заявлением. Не должно быть никакого повода к упреку в голословности, – только и было им сказано назойливым журналистам.
Понятно, насколько заинтригованной оказалась общественность. Какие новые доказательства своей сенсационной теории представит популярнейший исследователь ХХ века?
А он летел назад, в свою Норвегию, с тем, чтобы вскоре вернуться в этот город стремительных противоречивых перемен, в город, с которым он был связан, словно генетически…
 
Солнце больше не слепило, оно давно торопилось куда-то за тоненькую кромку земли, чтобы, как думали древние, переждать там ночь. Хейердал вернулся в настоящее, в 2002-й год, он все еще стоял на балконе, перед ним был этот новый, незнакомый город. Голова все болела, есть не хотелось. Надо бы отдохнуть, с завтрашнего дня запланированы семинары и конференции.
 
Нельзя сказать, чтобы своим докладом на пресс-конференции 4 сентября Тур Хейердал поверг всех в шок. Многое из его исследований касательно петроглифов Гобустана уже было известно из прессы не только ученым кругам, но и мировой общественности, и кое-кто теперь, когда уже миновал шоковый период пребывал в состоянии, которое в медицине никаким термином не обозначается, но ассоциируется с довольно распространенным эпитетом, которым награждают людей, упрямо отрицающих очевидные факты.
 
«Я не верю в границы между нациями, – громко начал ученый свой доклад с высказывания, которое он так любил повторять, – я считаю, что все народы, так или иначе, исторически и генетически взаимосвязаны, и у меня есть для этого веские основания».
Да, трудно кого-либо убедить в собственном космополитизме, когда находишься в стране, еще не решившей глубокий территориальный конфликт с соседней республикой. В глазах азербайджанцев Хейердал читал сильную обиду и боль. Несправедливо отобранные земли, именно отобранные, потому что справиться со всем миром маленький Азербайджан, понятно, был не в силах. Вот, что сейчас было злободневно для них, вот что было особенно важно. Хейердал удивлялся, потому что никто из тех, с кем он познакомился в Баку, хоть и с интересом выслушивали его теорию о первичности очага цивилизации на абшеронских берегах, но не было у них и доли какой-то спеси и чванства по этому немаловажному поводу. А один ученый даже сказал:
– Предки это наши, или не предки – кто его знает? Сколько рек утекло с тех пор, сколько морей высохло! И с тех пор даже наш Каспий перестал соединяться с Черным морем! – И засмеялся.
Действительно, сейчас человечество так погрязло в конфликтах и в шовинизме, что, к сожалению, уж очень многие чувствуют себя выше других лишь оттого, что предки их были «древнее» и «умнее» других… Да и так ли это? Кто может утверждать, что современные греки – потомки тех, великих? Или нынешние итальянцы – потомки некогда владевших миром древних римлян? Земля наша – общая родина наша, единая для всех, и в те благословенные времена, когда еще не было наций, почему бы не прижиться древнейшему человеку на благодатных прикаспийских берегах, когда произрастали на них тропические леса и было много-много всякого растущего и бегающего «пропитания»?.. И почему бы не построить первые суда… Леса вокруг много… И почему бы не пуститься в первое плавание в поисках интересного и неизведанного, а ведь неудержимое стремление к новому всегда присуще человеку, и значит, идет это еще от Адама и Евы. И скал много, почему бы не оставить на них свой автограф, не высечь на некоторых из них в радость о законченной работе над первой в мире ладьей (конечно, последний факт был понятен Хейердалу, но был совершенно «до звездочки» – не скажем же «до лампочки» – тем древним строителям) ее точную копию?


Читать далее