Натаван Фаиг
«OYAN!» ПОД НЕБОМ ТОРОНТО,
ИЛИ
ЖЕСТОВЫЙ БЕСПРЕДЕЛ АЛИРЗЫ ЗАРИФА
24-25 октября в Торонто (Канада) прошли премьерные показы проекта «Oyan!» – сценического представления, основанного на музыке одноименного сочинения народной артистки Азербайджана, всемирно известного композитора и пианистки Франгиз Ализаде, с участием руководителя действующего в Торонто Театра танца Алирзы Сашар Зарифа, а также молодых исполнителей – ханенде Миралама Мираламова и кяманчиста Эльнура Микаилова. Концерты были организованы руководством Музея Агахана и посольства Азербайджана в Канаде. Мне довелось быть очевидцем этого события. Нижеследующее – пошаговая «опись» увиденного. Вот они, выхваченные цитатки из блокнотной стенограммы – с репортажной перемежкой. И, конечно, предпремьерными набросками…
Несколько слов о самом музее, при котором, собственно, и состоялись премьеры, этом хранилище художественного, интеллектуального и научного вклада, внесенного исламской цивилизацией во всемирное наследие. Aga Khan Museum, открывшийся здесь прошлой осенью, являет собой красивейший архитектурный ансамбль, вольготно расположившийся на нескольких гектарах рядом с Исмаилитским Центром в Торонто – зрелище само по себе впечатляющее. Строительство этого крупнейшего культурного и религиозного центра мусульманской общины велось с 2007 года. Раскинувшийся посреди изумрудного ландшафтного парка, центр стремительно набирает туристскую популярность – с момента открытия более 1 миллиона человек смогли увидеть воочию великолепие коллекции музея Ага Хана. Это портреты, текстиль, миниатюры, керамика, книги, рукописи и музыкальные инструменты, представляющие более десяти веков истории человечества и географически охватывающие область от Пиренейского полуострова до Китая. До того, как экспонаты получили постоянное здание, они часто выставлялись в музеях разных стран мира.
Главным кредо, продекларированным при создании музея, этого «детища» самого Фонда Ага Хана, который, как известно, находится в Швейцарии, стала необходимость совместной, «более эффективной работы над укреплением взаимопонимания между миром Ислама и Западным миром, в особенности, в то время, когда взаимодействие и смешение этих культур происходит наиболее активно». Была выражена надежда на то, что «этот музей будет способствовать лучшему пониманию мусульманских народов во всем их религиозном, этническом, языковом и социальном разнообразии».
В свете приведенной цитаты «Oyan!» как нельзя лучше отражал чаяния устроителей этого центра, при котором действует концертный зал, сцена, предоставляющая возможности незаурядным проектам во всем мире. Людям ищущим – инструменталистам, танцорам, вокалистам… И они, артисты из самых разных точек планеты, охотно едут сюда, чтобы продемонстрировать свое уникальное искусство. Достаточно сказать, что буквально перед нами здесь гастролировал сам Йо Йо Ма, великий китайский «селекционер», со своим прославленным «шелковым» ансамблем! Как раз только отбыл – в этом же зале играл…
Нынешним героем дня предстояло стать Алирзе Сашар Зарифу, канадскому танцору, благодаря энтузиазму которого во многом состоялся проект. Известный в мире хореограф, обладатель многих премий – назову лишь две: танцор года Канады 2004 года и премия королевы Елизаветы II в 2012-м. Основатель и художественный директор Канадской академии азербайджанского танца «Джошгун», а также Театра танца «Сашар Зариф». Выступал в 29 странах – гастролировал по Европе, Северной Африке, Центральной и Западной Азии, странам Ближнего Востока и Америке. Является научным сотрудником Йоркского Центра азиатских исследований, членом Совета директоров танца в Онтарио. Профессор Йоркского Университета Торонто, в зависимости от контракта в каждой конкретной стране ведет различные пластические дисциплины: фламенко, балет-классик, построение танца, модерн, анализ движения, body language – в Германии, Испании, Норвегии, Италии, Португалии, Чехии.
Я вхожу в зал, на лицах людей – ожидание. Это, оказывается, очень приятно видеть – как собирается публика, как погружается в программку, тщательно ее изучая. Странно было наблюдать это мне, как непосредственному свидетелю и участнику, ведь начиналось все с моего предложения ему – сделать спектакль на основе музыки Ф.Ализаде. Правда, тогда это казалось невероятным. Имею в виду реализацию идеи. Помню, как загорелся он, как скрупулезно отбирался музыкальный материал…
Оставалось досогласовать – с ней.
Было это почти 10 лет назад… Вон сколько времени прошло с тех пор, как он вознамерился предложить ей свою трактовку…
И вот оно – ожидание пришедшими того, что когда-то начиналось – как бы из ничего… Просто пришла мысль…
Последние приготовления к началу спектакля.
«Ten minute», – сообщил один из работников. В смысле, столько осталось до…
«Franghiz Alizadeh», – объявили на сцене. «Music for Piano»…
Ее встречали аплодисментами, какими не всех провожают. Знают ее, музыку знают, и имя, конечно, на слуху. Я смотрела на нее, уверенную за инструментом, и поражалась пианистической форме. Много ли композиторов могут вот так вот подняться на сцену и… А ведь в пальцах у нее не только собственная фортепианная музыка, но и сложнейшие сочинения композиторов современности – недаром ведь и по сей день она почитается «лучшим интерпретатором Шенберга»…
Рояль звучал божественно. И лирика, задушенная пещерой, прорывалась зеленым ростком, в надежде быть услышанной…
Услышали. Одарив щедрыми аплодисментами…
А потом был фильм о проекте (автор ленты – режиссер Эльчин Муса оглу), о совместной работе, о репетициях – в Баку. Все это перемежалось съемками его перемещений – он ведь странник по природе. Странник по имени Сашар, как они его зовут. То он в вышине гор, не знающих «ноги» цивилизации, то среди выпекающих тендирный хлеб в кишлачной глуши, то в гуще горячей «схватки» сазандарей, то среди бабушек – спецов по баяты и колыбельным… Спрашивает их, опрашивает. Этнограф он. А значит – путешественник. Вот он – на фоне сумеречных облаков – в их извечной загадке. А то и вовсе парит над ними… Микс-квинтэссенция его жизни. Его выбора. Страстного выбора. Фильм предварял непосредственно представление.
Итак – «Oyan!». Встань, проснись, пробудись, очнись, родись, возродись… Так много смыслов в коротеньком – «Oyan!».
…Во мгле сцены золотится гавал, выдающий наличие кого-то на этой сцене.
Алирза просыпался… Исподвольно так… Сны, не отпускающие его, сладостно-тягостный плен их объятий…
Пробуждение… сквозь дремотные слои…
Будимый виолончелью, ее вердиктным зовом… И лишь кяманча предваряла каждое его движение, радуя унисоном душ. Он заспанно озирался вокруг, вглядываясь в глаза пришедших, пытаясь донести то, чего – не донесешь. И выглядел при этом так, как, наверное, выглядит наше подсознание…
И вот – бредет с завязанными глазами – неведомо куда…
Утро – как старт жизни. Рождение – как бросок в день. Бросок в мир с его жестокими подчас истинами…
Но ведь «Oyan!» – означает Солнце. То самое, что умирает каждую ночь, чтобы проснуться и – проснуть!
Потому что за черным всегда приходит светлое…
Так «просыпалась» его мечта. Давнишняя…
Шел к ней долго. Прочтение музыки Ф.Ализаде было достаточно проблематично для него – это был первоопыт в некотором смысле. Предыдущие его работы были изрядно иного свойства.
Звонки, поначалу робкие, – из Торонто (и всех других городов мира), ей – в Баку (и все другие города мира), становились все настойчивее. Но это под конец, а тогда…
Обстоятельства жизни, как правило, больше чинящие препятствия, нежели тебе благоволящие, непомерная занятость обоих – достаточно сказать, что Франгиз Ализаде сочиняет музыку, которую исполняют лучшие солисты и коллективы мира, жизнь в постоянных разъездах – на премьеры собственных произведений, инструментальных, сценических, а еще она возглавляет Союз Композиторов Азербайджана. Да и он, непоседливый, со своим «полудервишеским» образом жизни и сумасшедшей загруженностью. Ну и, конечно, сомнениями… Смогу ли? Оправдаю ли?
Первый же телефонный разговор поверг ее в шок:
– Сколько тебе нужно музыки?
– Минут на 50.
– Сколько? Ты будешь танцевать 50 минут – один?!
С Алимом Гасымовым мой проект длился 55 минут…
Сомневалась и я. Реализация проекта, усугубляемая немалыми расстояниями, казалась более чем проблематичной. Отсутствие конкретного замысла, туманность предстоящего сюжета… Выдать концептуально стройный номер, соответствуя музыкальному материалу, который еще предстояло дообсудить...
Алирза, однако, проявлял свинцовое упрямство.
«Люблю непредсказуемость… Собственно, она и есть – жизнь. В этой связи вопрос о планах отпадает сам собой… Какие еще планы… Мне больше нравится – мечта. Нереализованные планы – всегда трагедия, а несбывшаяся мечта становится лишь желанней…»
Итак, первый шаг сделан – и вот уже он у себя на родине – в далеком Азербайджане.
Я не оговорилась, Алирза – уроженец Баку, Ичери шехер, крепостной наш, что называется. И что еще раз наводит на мысль об уникальности земли этой, продолжающей «поставлять» незаурядности. И это при том, что уехал он – в 6-летнем возрасте…
Танцор широкого профиля, выступающий с номерами, самолично поставленными для многочисленных всемирных фестивалей. Неординарно работающий, умеющий водружать перед собой сверхзадачи… Однако все мною виданное и слыханное в его творчестве на сей раз несколько отличалось от задачи нынешней. Нет, я нисколько не сомневалась в его возможностях – интеллектуальных, пластических, эмоциональных и каких угодно еще. Вкус, наконец, с темпераментом тоже нельзя сбрасывать со счетов, а ему их не занимать. Уже не говоря об умении полностью отдаваться работе! Но так или иначе, с классикой, точнее, с современной музыкой классического направления он сталкивался впервые.
Что касается Франгиз-ханым, сказать, что для нее подобного рода начинание в новость, было бы неправильно – на ее музыку танцевали многие, в том числе и знаменитые. Например, на «Crossing – II» в Берлине, Штадтграница, был поставлен балет, а на Бродвее – «Song of Azerbaijan» шел, три сезона подряд. И тем не менее соло-проект монохореографический – так называемый театр одного танцора – был для нее внове. Да и потом, каждый проект всегда открытие тебя – кем-то, а если повезет, то и себя – в себе! Как это случилось с канадским. Правда, здесь «труппа» была представлена одним Алирзой.
…Выразить жестом состояние души – души музыки…
Счастье это – идти на поводу у естества. Смотришь на него, вращающегося, и думаешь (не без завидинки) – именно об этом. Не можешь не думать.
Вот он – вкушает радости бренного мира, растворяясь в секундах блаженства…
Говорящие руки, выражающие сгусток сокровенных чувств и мыслей, множество символов и сюжетов в пальцевой пантомиме и движении рук…
Взаимопроникаемость явленного и сокрытого…
Создать Откровение – дело непростое.
Я смотрела на него в мертвой тишине внимательного зала и вспоминала, как…
Непросто было поначалу – у каждого из них до этого было свое небо, собственный образ жизни и ритм существования. Хотя последний скорее совпадал, нежели… Оба любят перемещения, буквально «живут» в самолете, оба жарки до работы… А еще – оба не выносят тех, кто с совестью под каблуком…
Да, на старте не сильно ладилось, он был безумно органичен в «своей» среде и каким-то «заплаточным» – в ее. Да и стиль мышления у них различен. У нее – концептуально глобальный, с ясным видением задачи, у него – что ли, экспромтно наитийный, когда импульс рождается по ходу дела. Эти и другие тревоги во мне, не скрою, предшествовали началу их работы.
Но было и объединяющее – редкостный азарт в творчестве и неумение жить вне него. Что еще их роднит? Отсутствие стереотипного мышления и свободное волеизъявление в творчестве. Она же – непредсказуемость… У обоих своя непростая история за плечами – ухабистая такая. Временами горькая. Человека человеком делают неудачи, неблаговолящие обстоятельства – есть, есть там прямая пропорция. И это еще один момент их совпадения. Оба натерпелись – каждый по-своему. Если и преувеличила, то не сильно – оба прошли свой ад под названием «непонимание». Художника всегда любили бить по рукам. Чего уж там. И – по ногам, как оказалось…
«Человека делают успешным его враги», – сказал кто-то из классиков. Все так, но… Франгиз, Алирза. Разные они, по стилю работы разные.
Вспоминаю, как в процессе он предлагал одно, она кардинально иное, я же, мучительно отвергая внутри себя и то, и другое, не в силах предложить третье, выжидала, чем закончится эта затея.
Им, танцору и композитору, предстояло сообща открыть этот мир – мир разноклиматной культуры.
Постижение музыки, ее освоение было радостно влекущим. Поиск композиции, или нескольких их… Он искал музыку, максимально совпадающую с его душевным строем… Только так можно заставить зрителя прочувствовать всю ауру концерта, раствориться в действе…
«Oyan!» – именно он предложил это произведение. Переслушав массу ее музыки – и, собственно, – не промахнулся. Правда, не знал он тогда, что…
…Свой «Oyan!» Франгиз посвятила самому Мстиславу Леопольдовичу…
Маэстро Ростропович, уроженец Баку, осведомленный о ее виолончельных сочинениях, в частности, о «Дервише», звучавшем в рамках проекта «Шелковый путь», решил познакомиться с ней. Позже он заказал ей написать произведение на международный виолончельный конкурс своего имени, так появился на свет «Oyan!». В одну из наших встреч Ростропович говорил мне, что «это было единственный раз, чтобы я прослушал композицию более ста раз, и она мне не надоела». Добавлю, что 120 виолончелистов исполнило в тот конкурсный год это произведение…
В дальнейшем их сотрудничество расширялось – маэстро дирижировал произведениями Ализаде, готовил с ней совместные проекты.
Но ведь Алирза не знал обо всем этом…
…Глядя на него в статике, на его тело, исполненное молчания, трудно себе представить то, что предстанет твоему взору чуть позже. Это как зерно, в котором скрыты импульсы жизни…
Так ночь таит тишину, устремленную в рассвет…
Гонимый из одного наваждения к другому – из сна в явь, из яви в сон…
То он казался утопленником, стремившимся выброситься на сушу, то возвращался к реальности, то вновь налетевшие невидимые (или почти видимые) волны упорно возвращали его в водоворот…
А музыканты – они поддерживали его в этих нереально-реальных устремлениях…
«Siz nağıla fikir verin (идите за сюжетом сказки), – вспомнились его уроки музыкантам на репетиции. – Мы должны быть вместе, понимаете? Не просто сопровождать, а… Это как совместный намаз – əstəğfürullah»…
Помню, как в Баку, в ее кабинете…
Франгиз: «Направление, выбранное тобой, чудесно. Надо будет с музыкой это каким-нибудь образом… При этом ты абсолютно волен – не ущемляй себя…»
Она села за инструмент и потактно прокомментировала свое видение; сценарно – или режиссерски – это выглядело вот так (приношу извинения за мой не всегда ловкий синхрон-перевод с их азеро-инглиша):
«…побольше взывай к небесам…
…вот здесь кяманча может рвать инструмент – в пиццикато…
…а вот здесь ты должен улететь…
…на длинных нотах кяманча должна вторить…
…а тут певец должен хрипеть. Слышишь – гул из-под земли…
…а вот это утешение – не плачь – все люди такие – так и должно быть…
…с Чаргяха в Сегях – ра-ра-ра-ра…
…а вот это – ну почему я такой… Плакать хочется… То есть ты, познавая себя и мир, борешься с собой, самоутешаешься…
…здесь ты плачешь – в конце этой страницы (указывает на партитуре) – стон – и пошла лирика…
… между 8 и 9 страницей – прострация… тебя больше нет…
…диалог кяманчи и голоса, их непростой компромисс…
…здесь должна быть лайф электроник – из зала…
…а теперь – ни певец не поет, ни кяманча – слепые пиццикато у Эльнура…
…а здесь кяманча должна стать виолончелью…
…твое дрожание тела вливается в его слепоту…
…тут электронные звуки – ч-ч-ч-ч-ч, а вот тут начинается борьба…
…а это – разработка…
Она выдавала будущий сценарий, сидя за инструментом:
…а тут тебя словно подстреливают – и ты обращаешься вверх! В тебя попала пуля и твое тело – опадает…
…sforzando и piano – Боже, почему именно я? Почему именно я стал жертвой – вопиющей несправедливости!!! Тут ты рыдаешь – уже в небесах, а тут – в землю… Ты повержен…
…стон…
…и тут неожиданно – Бог с самолета спускает тебе лестницу, и ты поднимаешься к… Здесь в самый раз хрустальная челеста – это может сделать кяманча наверху флажолетом – битое стекло…
…Ну и – финал – пробуждающе-протестный!
…Такой вот сценарий – ты мало используешь земли – ты должен растворится в ней, плача, и только тогда Бог тебя услышит… Есть у меня навязчивый сон, с 10-ти лет его вижу: за мной кто-то гонится – не знаю, от кого бегу – змеи, собаки, страшные люди, волки… И в самый крайний момент ноги отрываются от земли – спасение, полет над невероятной красотой – просыпаюсь и думаю – чего я боялась, у меня ведь крылья – и вот же – лечу, подо мной чудесные пейзажи, море блестит… Этот момент – он во всех моих произведениях…»
Алирза (пораженный): «Спасибо за очень ценную информацию! Я слушал, как вы играете – а почему вы не даете концерты? Ваша артистическая энергия – она фантастична! Я ошеломлен, поверьте»…
Франгиз: «В Германии – это часть моей жизни, они сами вызывают меня, вопрос аудиенции, опять же… А вообще… Осталось так мало времени, теперь надо больше писать».
Алирза: «Мне очень много дали ваши подсказки – где усилить дрожь, где протянуть паузу, где дышать – громче или тише… Для меня это крайне важно. Что бы вам хотелось увидеть из фрагментов?»
Франгиз: «Не знаю. Знаю, что они, следуя один за другим, не должны подавлять друг друга… Поэтому и нужны между ними электронные эпизоды, понимаешь, – они готовят новое настроение. Электронный эпизод – элемент музыки, не имеющий тембра… Это как бы шелковая нить, ведущая к следующему сюжету»…
Алирза: «Я могу этот динамичный кусок перенести из середины в конец?»
Франгиз: «Можешь, раз уж пошла такая свадьба»…
И вот оно – «Браво, Алирза! Я тебе верю все больше…»
Так все начиналось… И это при том, что она, повторюсь, достаточно избалована такого рода проектами – сегодня ее произведения, сами себя менеджируя, как бы «сватают» композитора… Это именно то, что сегодня с ней происходит…
Вначале было слово… Все так, но ведь что-то было – до него. Смотрю на Алирзу, слушаю Миралама…
Жест… голос… Что из них есть язык души? Что ближе к ней по своему естеству?
Он вздрагивал, словно пугаясь своей тени…
Просветление – мгновенное – выразительное…
Путешествия во времени и…
Нет-нет, пространство было все тем же...
Проект многофакторный. Не только с точки зрения профессиональной специфики, а уже по самой идее. Восток, Запад… Их непростое подчас взаимодействие. Стыковки – бесшовные такие, поиск внутренней органики…
А ведь есть еще иные стыковки, например, души и тела. Последние, как известно, редко совпадают в своих чаяниях… Недаром говорят, что душа у человека растет дольше, чем тело…
Он не соответствует своему внешностному понятию. Нет в нем этого хореографического изыска, что ли, некоей жеманно-грациозной составляющей, свойственной танцорам. Здесь все иначе, и танец у него – маскулинно выверенный, несколько непривычный.
В работе он максималист. Впрочем, как и по жизни. Все или ничего. Половинчатый результат по нему – всегда нулевой. И в этом смысле они совпали с ней максимально. Что до смыслов других…
Ф. Ализаде:
«В таких спектаклях очень важна драматургия – должна быть линия, которая поведет… точка золотого сечения должна прийтись на третью часть – и в мугаме это так, и в сонатном аллегро… Да и в физиологии человека, его жизни… Это самый работающий вариант Ahata work – зрителя нужно вести за руку в продуманно концептуальном направлении, иначе – набор хаотических приемов. У него должна быть алеаторика ограниченного действия. Свобода предполагается, но в сегментах выстроенной формы»...
Алирзе это не очень подходило. Он из тех, кто разгорается по ходу дела и работает без заранее спланированного сценария. «Футбол – почему он стал игрой мира? Из-за непредсказуемости. В отличие от просмотра кинофильма или театрального спектакля, да, ты можешь не знать, чем все закончится, но, тем не менее, конец, продуманный авторами, у них уже есть. В футболе – все не так. И, прослеживая ход игры, его перипетии-коллизии, каждый человек видит в них свои узловые моменты, проблемы своей жизни. И потому – смотрят, не отрываясь»...
Зато оба любят давать благотворительные концерты. «Очень люблю – для стариков, сирот, неимущих, они слушают тебя так, как в последний раз в жизни – это невероятный момент – такого attention(а) нет – потрясающее внимание!» – говорит Франгиз-ханым.
Алирза: «Это и мои любимые концерты. С особым чувством жду их…»
Точки их соприкосновения обретались на глазах. Щедрость душевная, та, что проецируется в плоскость творческую… Непременно проецируется…
И вот он – результат…
Перевоплощения… Он мастер их. Собственно, что в этом удивительного, без этого нет и быть не может актера, скажете вы, но… Это тот случай, когда «мать родная не узнает», имеет дословное попадание – она, мать Сашара, реально его не узнала. Было такое разок. Сидела, смотрела на сцену и все ждала, когда же он выйдет, тогда как он уже минут 20 царил на ней…
Предназначение, миссия... Все это очень серьезные категории, а вовсе не пафосные байки. Танцуя, он как бы выпадает из реальности. Причем, в буквальном смысле. Было, было – как-то до того затанцевался, что… упал прямо в зал. В Германии сие происходило…
А порой и по-настоящему выпадает. «Вне досягаемости». Звони-не дозвонишься. «Я в горах Кыргызстана… Я в ущельях Ирана, я в…»
«Ответный» звонок – через месяц, не раньше. «Да знаешь, где я был – там ни интернета, ни телефона…» Любит он места, где, как говорится, нога человеческая не ступала. Зато – танцевала! Давным-давно! Ищет следы тех ног, ритм, ими отбивающий… В толще веков, ее белесой пыли…
Обладатель премий PaulaCitronAward 2006, PioneerAward 2008, ChalmersAwardОнтарио 2010…
Впервые я увидела его в Баку – в совместном концерте с Алимом Гасымовым. Незабываемое было представление: Алирза Сашар Зариф в буквальном смысле слова «прожигал жизнь» в луче единственного прожектора, направленного на него. И тело танцора чутко откликалось на каждый звук живого голоса… Олицетворяющее огонь – объект поклонения зороастрийцев, – оно «рождалось», извивалось, билось в корчах, затем неожиданно «гасло», чтоб разгореться с новой силой…
Пиршество пения. Пиршество пластики. Пиршество Духа. Сакрально волнующее представление…
А потом мы встретились с ним в… Ахундовской библиотеке, так он пожелал – не самое популярное место посещения танцовщиков, как мне до того казалось. Я ведь не знала тогда, что он – исследователь, журналист. А еще – дизайнер и портной, который шьет себе костюмы, и не только себе, но и всем участникам действа…
…Вот он – в томлении, в мучительной недосказанности, прихотливом ритме…
А вот – прыгает на двух ногах – беззаботно так…
Его «сновидения» сдобрены этноэнергией. Он ведь родом из сказки. Да-да, здесь нет никакого преувеличения – из средневекового городища Ичери шехер, ставшем сердцем современного Баку. Ходим с ним по узкому лабиринту улочек – он «ищет» свою бабушку, я – свою… Ичери шехер, с уникальной укладкой камня и укладом быта, сквозящим отовсюду… Что-то очень важное на донышке биографии. У самого ее корня…
