Таир Али
МИРЗА ХАЛИЛ И БОРХЕС
Повесть
Как нам всем давно уж полагалось бы усвоить, наиболее точное представление о том, что такое есть душа человеческая, дает лабиринт. И чего-чего только в душе этой не таится.
Жозе Сарамаго
1
Утром 11-ого мая, в книжном пассаже, у Мирзы Халила пропал кошелек. Полез он в задний карман брюк, чтобы расплатиться за выбранную им книгу, но ничего там не нашел.
– Что еще такое? – удивился Мирза Халил, растерянно поглядев на книжного торговца.
– Может быть, в другом кармане? – спросил тот, сочувственно улыбаясь.
– О чем ты говоришь! – вспылил Мирза Халил и хлопнул себя по правой ягодице. – Я всегда ношу его здесь! Не могу понять, неужели увели?!..
Он обернулся и, глядя по сторонам, направился обратно в переулок, к канцелярскому магазину.
– Мирза, а книга?
– Ты что, не понимаешь? Кошелька нет! Стащили!
– Это ничего, деньги можно и потом...
– Да иди ты, ради бога!
– А денег в кошельке много было? – зачем-то спросил вдогонку торговец.
Но Мирза Халил его уже не слушал. Выскочил он из пассажа и быстрым шагом направился в сторону проспекта Нефтчиляр, где всего часом ранее в прекрасном расположении духа покупал у женщины пару лимонов. Майские улицы все еще пахли утренней свежестью, сладостью цветущей жимолости, бульварными акациями. Впрочем, вперемешку с этим пахло еще сырыми подъездами и переполненными мусорными баками, и горячим бензином, и свежевымытым плиточным полом гастронома на углу.
Женщины с лимонами на месте не оказалось.
Пришлось ему идти назад домой пешком. И хотя идти было недалеко – всего-то до молоканского сада, и погода была самая замечательная, какая в Баку только и бывает в мае, и спешить пенсионеру Мирзе Халилу было особенно некуда, из-за пренеприятнейшего происшествия с кошельком разволновался он до такой степени, что уже почти у самого дома пришлось принять ему таблетку валидола и посидеть на скамейке.
В четырехэтажном капитальном доме кроме Мирзы Халила и его пуделя жили еще кошки на чердаке, вездесущие грызуны, да в пустых квартирах иногда ночевали не то бомжи, не то наркоманы. Дома справа и слева давно уже снесли, на их месте пестрели груды недовывезенного строительного мусора, впрочем, с правой стороны уже начали копать котлован под фундамент. Рыжий экскаватор «Като» как раз этим утром оживленно тряс клыкастым ковшом, отрывая жирные куски от земли. Рядом трое рабочих в линялых комбинезонах сколачивали ограду из досок. Капитальный дом, едиственным задокументированным жильцом которого упорно оставался Мирза Халил, выглядел теперь совсем обреченным и нежилым.
Покачав головой, поднялся он со скамейки и зашаркал к работающему экскаватору, с раздражением ощущая пустоту в заднем брючном кармане, где прежде находился кошелек. Обошел Мирза Халил фонтан, перешел дорогу и поравнялся с рабочими. Чтобы перекрыть монотонный рык экскаватора, пришлось ему кричать:
– Эй, глуши мотор!.. Где ваш начальник? – Рабочие переглянулись между собой, один из них, единственный, на ком была защитная пластмассовая каска канареечного цвета, подошел ближе и, сложив руки у рта, прокричал в ответ:
– Что еще, аксакал?
– Выключи эту заразу, я тебе говорю! Я себя не слышу!.. – Рабочий в каске замешкался, оглянулся назад в поисках поддержки у своих безучастных напарников. – Сейчас же! – рявкнул Мирза Халил ему в затылок. Пожав плечами, тот неохотно замахал экскаватору. «Като» конвульсивно дернулся еще несколько раз, заглох, испустив облачко черного дыма вперемешку с сажей.
– Аксакал...
– Опять копаете? На каком основании?.. Где твой начальник?
– Аксакал! Ну, сколько можно, а!.. Каждый день приходите и мешаете! Нам сказали – копай, вот мы и копаем! У нас оплата сдельная, сколько накопаем – столько и платят... Нам велено на вас внимания вообще не обращать...
– Я тебе покажу «внимания не обращать»! Сколько тебе говорить, ты копать здесь права не имеешь! Вон там – да, а здесь – нет! Как я до дома буду добираться, ты же весь проход разворотил...
– Вы же знаете не хуже меня, что это все давно уже принадлежит компании, и весь ваш дом тоже, между прочим. И разрешение есть.
– Глупости! Я свою квартиру никому не продавал! Понял? Никто отнять ее у меня не может, пока я сам не захочу. И проход до подъезда вы трогать не имеете права! Я и тебя, и твою шайку, и твою липовую компанию, и этого вашего ишака-прораба, как его там зовут...
– Давуд-муаллим...
– «Муаллим»! – передразнил его Мирза Халил. – Ишак он самый настоящий, так ему и передай!
– Это вы уж как хотите. Нам сказано – копай, мы и копаем... Давай, эй! – подал рабочий знак оператору экскаватора. – Вот ведь, тоже! Ему хорошие деньги предлагают, а он из себя строит...
Окончание его тирады перекрыл взревевший двигатель «Като», еще через мгновенье ожил ковш, нацеленный на выступающий полуостровом край котлована. Мирза Халил безнадежно махнул рукой на ухмыляющихся рабочих и стал пробираться через дебри строительного мусора и развороченного асфальта к темному подъезду обреченного дома, в котором родился и прожил всю жизнь, по пути обратив внимание на то, что трещина, опоясывающая весь первый этаж, за утро стала еще шире.
Те времена, когда австралийский пудель, еще не так обремененный годами и букетом самых собачьих недугов, встречал Мирзу Халила в коридоре, давно уже прошли. Теперь был он почти совсем сед, страдал прогрессирующей атрофией глазной сетчатки, одышкой, дисплазией тазобедренных суставов, и еще бог знает чем. Ветеринар Володя из городского зоопарка, наблюдавший пуделя, всякий раз предлагал усыпить пса, но Мирза Халил не хотел даже слышать об этом.
Пройдя в гостиную, Мирза Халил нашел пуделя на его обычном месте, на коврике возле газового камина. Почти ослепшая собака приветственно повозила хвостом по пыльному паркету и зевнула. Миска с кормом у самого ее носа была опустошена лишь наполовину. Опустился Мирза Халил в кресло, стащил с ног туфли, расстегнул ворот рубашки.
– Вот тут лежишь себе, – сказал он, осуждающе глядя на собаку, – ни о чем не думаешь, а меня сегодня, между прочим, ограбили! Можешь себе представить, а?
Не открывая глаз, пудель сочувственно подергал кудрявыми ушами.
– Да, да! Увели кошелек среди белого дня, прямо на улице!
Пудель еще раз зевнул.
– И я точно знаю, кто! Не веришь? А больше некому! – Мирза Халил подался вперед. – Вот послушай внимательно и не перебивай: я, значит, выбираю лимоны, так? Эта женщина, будь она неладна, меня все время отвлекает своими разговорами: «Муаллим, настоящие лянкяранские лимоны, из собственного сада», – заговорил Мирза Халил с талышским акцентом. – Как будто я не вижу, что они привозные! Дура! Я в 69-ом году, между прочим, в составе следственной группы целый год только этими лянкяранскими лимонами и занимался, когда они там проворовались по расстрельной статье... Я же тебе рассказывал! Короче, она меня отвлекает все время, а рядом, помню, крутился тип какой-то. В джинсах. Вроде, тоже покупатель. Я, значит, достаю кошелек из кармана, плачу деньги, кладу кошелек на место, типчик этот как будто тоже лимоны покупать собрался, неосторожно рассыпал их, женщина ворчит, что-то говорит парню, тот собирает лимоны с тротуара, крутится у меня под ногами, задевает меня рукой, извиняется. Я ухожу...
Пудель почти беззвучно пукнул. Мирза Халил развел руками:
– Согласен, развели как последнего дурака!
Поднялся он с кресла и открыл балконную дверь. Грохот работающего экскаватора заполнил комнату. Стоя на пороге балкона, Мирза Халил продолжил свой диалог с пуделем.
– Нет, денег было немного. Хорошо, что немного! Помню, была купюра в пятьдесят манат, и пять по десятке. Купил два лимона, будь они неладны, все, вроде бы. Ну, может, еще какая-нибудь мелочь. Да не помню я уже! Черт с ними, с деньгами, пусть на лекарства потратят!.. Только портмоне жалко, недавно купил, кожаный…
Нелюбимая жена Мирзы Халила умерла лет двадцать назад от рака, оставив ему сына. К тому времени при весьма драматических обстоятельствах Мирза Халил уже успел лишиться должности следователя прокуратуры и, разобиженный, коротал свои дни на незаметной должности в архиве МВД, с которой и вышел впоследствии на пенсию. Сын вырос, закончил юрфак, но ничего, кроме облегчения по этому поводу, Мирза Халил не почувствовал. Cтеснялся он, пожалуй, признаться даже самому себе, что ни любви, ни теплоты к тщедушному некрасивому отпрыску, не похожему внешне ни на него, ни на покойную супругу, он не испытывал. Женив, пристроил сына Мирза Халил по дипломатической линии.
– Посмотри, что делают, а! Роют и роют! Так и вправду придется через яму к дому прыгать... – качая головой, вернулся Мирза Халил в комнату, неторопливо сменил брюки на домашние финки, после чего прошел на кухню. Там он включил свой маленький телевизор: по ANS шли 12-часовые новости, по «Lider» – детская передача, переключил на ATV, где нашел какой-то фильм. Пока доставал он из холодильника заранее отмороженный кусок говядины и выкладывал его на разделочную доску, пудель, совершив над собой усилие, дотащился до порога кухни, где и рухнул, как подкошенный.
– Ну, и что будем готовить сегодня? – спросил Мирза Халил, обращаясь к пуделю, безучастно глядевшему на хозяина выцветшими глазами. – Потушим мясо с помидорами и зеленью? Где-то я покупал грузинские специи, если добавить – получится что-то типа харчо... мясо совсем постное... нарежем кубиками...
В дверь позвонили. Пудель повел кудрявыми ушами и приподнял мордочку. Вытерев руки тряпкой, Мирза Халил вышел в коридор.
За дверью его ждал невысокий плотный мужчина с черной папкой под мышкой. Был он гладко выбрит и очень коротко стрижен.
– Начальник, я Давуд, прораб. Рабочие сказали, ты хотел меня видеть?
– Твои рабочие – балбесы. Я хотел передать тебе, что вы не имеете права копать часть улицы до подъезда дома. А будете продолжать, я на вас управу найду!
– А я-то думал, ты хочешь со мной поговорить о деле. Думал, наконец, серьезный разговор получится. Вот и все бумаги принес, как положено, купчая, прочее! – ткнул он толстым пальцем в папку. – Прямо сейчас бы все и решили полюбовно! Взял бы деньги, деньги хорошие: хочешь, за городом дом покупай – чистый воздух, свой двор, красота, хочешь – квартиру, у меня на Монтина есть отличные три комнаты, «сталинка», потолки как твои здесь, под четыре метра! Небольшой ремонт – и живи себе в удовольствие!.. Да я тебе сам ремонт сделаю, отправлю бригаду, тысяч за семь-восемь сделаем конфетку!
Мирза Халил ласково улыбнулся:
– А ты кто такой, чтобы я с тобой вообще договора подписывал? Квартира у него на Монтина, ты же вчера на ишаке приехал из деревни Данабаш, думаешь, что все тебе позволено? Передай там своим, что я свою квартиру не продаю!
Лицо прораба пошло красными пятнами.
– Зря ты так, начальник! – глаза его сузились, весь он как-то набычился, словно и вправду собирался забодать несговорчивого домовладельца. – Кто и откуда приехал – не твое дело, а квартира эта уже давно не твоя! Так и знай! Все здесь давно наше! Земля, по которой ты ходишь, тоже наша! Твое время – ту-ту – ушло давно! Если Главный захочет, тебя здесь же и закопают...
Пудель, успевший за время разговора досеменить до коридора, оскалился на непрошеного гостя, демонстрируя собачью солидарность с хозяином.
– Пошел вон! – неожиданно спокойно, даже равнодушно сказал Мирза Халил и захлопнул дверь перед искаженным злобой лицом прораба. По дороге обратно на кухню потрепал он пса по загривку. – Что за день сегодня такой, то одно, то другое! Пойдем готовить харчо.
Закончил Мирза Халил возиться с готовкой в половине второго. Пока в кастрюльке на маленьком огне тушилось мясо с помидорами, съел он бутерброд с колбасой и сыром, выпил чаю и решил прилечь. Тотчас и пожалел, что не взял утром в пассаже выбранные им книги. Встал он перед книжным шкафом в раздумье, разглядывая знакомые корешки.
Мирза Халил всегда утверждал, что детективов не любит, а их авторов считает бессовестными делягами, наживающимися на доверчивости плохо соведомленных читателей. Однако при этом все книжные полки в доме были заставлены почти одними детективами или криминальными романами, которыми его регулярно снабжал знакомый продавец из книжного магазина. Читал их Мирза Халил очень внимательно. Может показаться забавным, но делал он это непременно с карандашом в руке, которым аккуратно подчеркивал авторские ляпы и всякого рода несуразности. А особенно понравившиеся ему куски зачитывал вслух своему единственному слушателю, судя по всему, вполне разделявшему литературные пристрастия хозяина.
Достал он с четвертой полки «Антологию интеллектуального детектива», изданную в Москве, нацепил очки на кончик носа и прилег с карандашом и книгой на диван. В сборнике, пестревшем свежими помарками, оставался непрочитанным только один рассказ.
– Поглядим, что у нас тут... Так, Хорхе Луис Борхес... ага, испанец какой-нибудь. Рассказ называется «Абенхакан Эль Бохари, погибший в своем лабиринте», – ты слышишь? – спросил он пуделя. – Уже по названию похоже, что ерунда. Опять, наверное, арабские террористы...
Рассказ оказался небольшим по объему. Описывался в нем некий нелепый лабиринт, сооруженный беглым арабом в глухой английской провинции. Араб опасался мести племянника и поэтому прятался в этом самом лабиринте с негром-телохранителем и львом. История показалась Мирзе Халилу настолько вызывающе нереальной, эксцентричной и глупой, что в раздражении отложил он карандаш, а книгу с недочитанным рассказом бросил на чайный столик.
– Наглый ишак, представляешь? Земля, говорит мне, по которой ты ходишь, тоже наша! Разбить бы ему голову, чтобы мозги на место встали!
Поднялся Мирза Халил с дивана, подошел к серванту, достал початую бутылку коньяка, налил себе рюмку и с удовольствием выпил.
– А испанец этот лучше бы уж писал про террористов. Ничего он не соображает в лабиринтах.
Отправились они с пуделем на кухню обедать. После чего прилег Мирза Халил подремать. Шум работающего экскаватора под окнами раздражал и никак не давал уснуть. Пришлось закрыть балконную дверь. В комнате стало душно. Приснился Мирза Халилу лабиринт, в котором где-то прятался прораб Давуд, да еще верхом на ишаке с львиной гривой. Вместо черной папки держал он под мышкой «Антологию интеллектуального детектива»...
Проснулся Мирза Халил от звонка телефона. Сел на диване, покрутил головой, стряхивая остатки дурного сновидения, потом медленно поднялся и, шаркая тапочками, пошел в ванную, ополоснуть раскрасневшееся лицо. Все время, пока он неторопливо умывался, телефон продолжал безудержно звонить.
– Слушаю!
– Это я! Думала уже, что тебя дома нет...
– Ну, если видишь, что не беру телефон, значит, нет меня! – сказал Мирза Халил раздраженно.
– Но ты же дома?
– Нет! – отрезал он. – Я не дома!
– А я разве не на городской звоню?
– Ну, а зачем тогда спрашиваешь?!
– А что ж ты тогда телефон не берешь, а?
– Ну, если я не беру телефон, значит, занят я, или не хочу брать!..
– Вечно ты так, Мирза! У тебя что, много родственников осталось? Живешь один, как сыч! Ни друзей, ни знакомых, один с этим занюханным псом... Раз в год к тебе звоню, и то грубишь! Раз так, вообще к тебе обращаться больше не стану!.. И ты ко мне не звони! – и она повесила трубку.
Мирза Халил любил Сару, жалел ее, помогал, как мог. Но непосредственное общение с недалекой, а временами очень мелочной и взбалмошной сестрой раздражало его безмерно, и потому разговоры их часто заканчивались ссорами. В отличие от брата-близнеца (разница между ними была всего в 7 минут!), Сара была, увы, дурнушкой: нос, пожалуй, был слишком велик для ее лица, глаза, наоборот, казались малы и невыразительны, унаследовала она от матери плохую кожу, а от отца – тонкие губы. Муж Сары, хирург, бросил ее лет десять назад с двумя дочерьми и сыном ради смазливой медсестры. Признаться честно, Мирза Халил не сильно его за это осуждал, и втайне оставался с ним в приятельских отношениях.
Вышел он на балкон. «Като», очевидно, закончив смену, застыл неподвижно над заметно расширившимся котлованом. От асфальтовой дорожки к подъезду дома, наполовину развороченной, а наполовину заваленной свежей землей, почти ничего не осталось. Оценив на глаз масштаб разрушения, перевел он взгляд на акации, уже прикрывшиеся нежной зеленью, на закатную солнечную паутину, висящую поверх невысоких крон, на пеструю толпу прохожих, снующих по дорожкам молоканского сада во всех направлениях, на изысканные сумерки, уже частично затопившие темнеющие переулки, знакомые Мирзе Халилу каждой своей незаметной деталью, и с удовольствием потянулся. Снова зазвонил телефон.
– Слушаю.
– Это я...
– Я понял.
– Звоню напомнить, что завтра ты должен поехать с Эльмаром отдать задаток, надеюсь, не забыл?
– Я помню. С памятью у меня пока все в порядке!
– Просто напоминаю. Эльмар привезет три тысячи, как и договаривались, а отдать надо ровно пять. Помнишь? Ты обещал дать еще две. Ты приготовил деньги?..
– Сара, я все помню! – с тоской и раздражением сказал Мирза Халил. – Деньги я приготовил две недели назад, снял со счета, лежат у меня дома. Ну, хватит уже на эту тему говорить!
– Тебе не нравится на эту тему говорить, а то, что мальчик без отца рос... В конце концов, ты же родной дядя! Кто у тебя еще есть! И не хочешь даже поучаствовать!..
– Я хочу поучаствовать! Я же даю деньги! Что еще я должен сделать? Надо еще, еще дам...
– Я же вижу, что ты не хочешь ничего давать! Чувствую! Чужие люди придут и помогут, а родной брат палец о палец не ударит! Так мне и надо!
– Сара!..
– Ничего от тебя не хочу! – бросила она трубку во второй раз. Мирза Халил зевнул. К вздорным претензиям своей сестры он был вполне привычен. Нацепив очки, посмотрел на часы. Половина восьмого. Надо бы поужинать. Клацая когтями по паркету, к дивану подошел пудель и поглядел на хозяина почти молочными глазами.
– Ну что, братец, пойдем, прогуляемся немного? Посмотришь, как они там все разворотили. – Мирза Халил поднялся с дивана, на глаза ему попалась книга с недочитанным рассказом. – Как звали араба в лабиринте? Не помнишь, конечно! А у меня вот память следока со стажем – Абенхакан Эль Бохари его звали! Пошли!
Взял она пса на руки – спускаться по лестнице пуделю уже было не под силу, оставил свет включенным в гостиной и коридоре, запер входную дверь и вышел в полутемный подъезд.
В тот вечер Сара звонила еще два раза.