Эльберд Туганов
СИЛУЭТ
Мне было холодно и сонно
Среди чужих и плоских лиц,
Когда меня из-под ресниц
Вдруг обожгли два черных солнца.
На тускло матовом экране
Зажегся смуглый силуэт,
Он источал зовущий свет
И острием надежды ранил.
На поиски злата руна
Дни понеслись
с беспечным свистом,
Запело лето, как струна,
Натянутая в небе чистом.
Янтарный зной звенел, как саз,
А разум плавился, как плазма,
И таял в пламени соблазна
Неотвратимо жгучих глаз.
С простым пожатием руки
Рождались трепетные строфы,
И звали в бездну катастрофы
Воззваньям смысла вопреки.
Ну как забыть теперь об этом?..
Ведь, кажется, еще вчера
Твой смех звенел, как баккара,
И отзывался звездным эхом.
А нынче ночь душнее склепа,
И время шепчет мне не зря,
Что мне любить тебя нельзя,
Что это глупо и нелепо.
И что смешна моя бессонница...
Прощай, мой смуглый силуэт,
За незабвенный этот свет
Спасибо вам,
два черных солнца!..
ЛУННЫЙ ЭТЮД
Все принимаю так, как было
В твоей причудливой судьбе,
Во все влюблен с ревнивым пылом,
О, говори мне о себе!..
Как новый штрих в твоем портрете,
Хочу в ретроспективе дней
Тебя увидеть в лунном свете
Глазами юности твоей.
Косые лунные квадраты
Я различаю на полу,
В тиши клинической палаты
Сеидка молится в углу.
Беловолоса, темноглаза,
Лицом ущербная луна –
В пылу молельного экстаза
Все улыбается она,
И на тебя глядит недаром,
Она все скажет наперед:
«Ты сватов жди на третий год,
Тогда и мне пришлешь подарок….»
Закрылась лунная страница,
Дни побежали, как вода,
В душе смывая без следа,
Чужие, будничные лица.
Я к той поре питаю страх,
Что если, вдруг тебя не встречу?..
Родная, на семи ветрах
Лети, спеши ко мне навстречу!..
Я лунному календарю
Обязан счастью этой встречи,
Ту бабушку боготворю,
Как символ светлого предтечья.
Но где теперь старушка эта?
Как наградить ее за труд?..
…У нас сеидами зовут
Прямых потомков Магомеда.
* * *
Туманный март стоит у окон
И красит город в новизну.
А ты встречаешь одиноко
Уже не первую весну.
И, вроде бы, спокойней стала,
И дом не кажется тюрьмой,
Но стынет мир в глазах усталых,
Как в заколдованном трюмо.
Он черно-бел, как на гравюре,
Он – клавишей двуцветный ряд,
В аккордах – солнечные бури,
Да те аккорды не звучат…
Рояль, как черный саркофаг,
Ржавеют струны в том рояле,
Как будто вовсе не играли…
Под крышкой тишина и мрак.
В потоке минусов и плюсов
Ты – затерявшийся нейтрон,
А нигилизм и норм, и вкусов –
Неодолимый этот сон.
Ты существуешь лишь отчасти,
Собой не бывшая в себе.
И нет ни счастья, ни несчастья
В твоей несбывшейся судьбе…
И я, смятением объятый,
Хочу твой сон трубой пронзить,
Кричу и бью во все набаты:
– Проснись, красавица,
проснись!..
СЛОВА И ОБРАЗЫ
При рождении Мира вначале
Было Слово–прообраз, мечта.
Нам лишь образы снятся ночами,
А слова – все одна суета.
Но в божественный час вдохновенья
Вся ничтожная суетность фраз,
Волей магии воображенья,
Превращается в пиршество глаз.
И во мраке, холодном и зыбком,
Ослепив, как ночная гроза,
Вдруг мелькнет озорная улыбка,
И бездонные встанут глаза,
И небрежно спадающий волос,
И изысканно строгий наряд,
И по-детски надломленный голос,
И пытливо насмешливый взгляд.
Все, и чуткие, нервные руки,
Что так страстно ласкали рояль,
Извлекая волшебные звуки,
Исторгая восторг и печаль.
Все сливается в образе чистом:
И мугама космический блеск,
И раскаты рапсодии Листа,
И модерного джаза гротеск.
Те аккорды давно отзвучали,
И тот образ – всего лишь мечта.
Говорят, было слово вначале,
Нет, вначале была –
Красота!..
ПРОВОДЫ ЛЮБВИ
Мой друг, поговори со мной
Спокойно и сердечно.
Ничто не вечно под луной,
Все на земле конечно.
Прости меня, мой милый друг,
Прости великодушно
За то, что нынче, как-то вдруг,
Вдвоем нам стало скучно.
Как будто серый холодок
Закрался между нами,
И я воспеть тебя не смог,
Ни сердцем, ни делами,
Что вместо счастья обрести
Помог тебе усталость,
Что вместе нам с тобой брести
Недолго уж осталось.
Что нам – увы! – не по пути,
Судьба нас не венчала,
И что последнее «прости»
Так скучно прозвучало.
МОЕЙ МАМЕ
И вновь шаманят буйные ветра,
Седые космы распуская вьюгам,
Сплошная ночь – с утра и до утра –
Тиранит душу тягостным недугом.
А мне легко в глаза твои глядеться
И, словно оживая под стеклом,
Они лучатся ласковым теплом
Воспоминаний солнечного детства.
Когда мой мозг устал от суеты,
А в сердце злая непогодь разлуки,
Как много светлых сил мне даришь ты
Среди унынья, пошлости и скуки!..
И лишь тобой печаль моя светла,
Когда шаманят буйные ветра.
ИСПОВЕДЬ ОДНОЛЮБА
(Шутливое)
Я женщин знал широт планеты всей –
Особенно мне нравились мулатки
Экзотикой тропических страстей
И нежностью молочной шоколадки.
Я не боялся в прегрешенье впасть,
Любя в лугах ивановских крестьянок,
И укрощал безудержную страсть
Неутомимых знойных негритянок.
Знавал и гейш в изысканной красе,
И андалузских пламенных цыганок,
Монашек, амазонок, нимфоманок –
Мне бескорыстно отдавались все!..
Спортивные блондинистые шведки
И смуглые тайландки-травести,
И с Пляс Пигаль капризные кокетки,
И ненки в чумах...
– Господи, прости!..
…Но в этих пароксизмах наслажденья
Я благодарен умнице-судьбе
За то, что лишь игрой воображенья
Всех женщин мира знал –
в одной тебе.
ЭЛЕГИЯ В ЧЕРНО-КРАСНЫХ ТОНАХ
…Не плачь, мы все покинем мир,
Где все не просто, не случайно,
Но, если жизнь – желаний пир,
То смерть – загадка изначально,
Как во вселенной «черных дыр»
Всепожирающая тайна.
Как свет тобой согретых лет,
Как все, что жило под луною,
Исчезну я – бессмертных нет,
Уйду, но и смирясь с судьбою,
Я, оставляя этот свет,
Расстаться не смогу с тобою.
Моя земная благодать,
Не стану я тебе ни сниться,
Ни тайных знаков посылать,
Грустя в загробной загранице,
Но буду зорко наблюдать,
С тобой грустить и веселиться,
И наслаждаться, и страдать.
Все радостям земным причастна,
Живи, желаньями горя,
И жив я буду ежечасно
Всем, чем живет любовь моя…
Но если будешь ты несчастна,
Знай – вновь умру от горя я.