Садагят Керимова
Перевод Наили Баннаевой
***
Далеко, в лесу густом,
Из зеленых прутьев
Возвести бы мне шалаш –
Там смогла б уснуть я –
На матрасе из листвы,
В лепестках подушек.
И чтоб рядом – ни родных,
Ни друзей-подружек.
Чтоб смогла я все забыть,
Что со мною было,
И водою родника
Сердце остудила.
Чтоб в лесу лишь для меня
Распевали птицы –
Бескорыстные певцы,
Скромные певицы.
Улыбнусь цветочку я
Утром, встав с постели.
Покачаюсь на лозе,
Будто на качелях.
В сумерках – опять в шалаш,
В свежести объятья!
Нет счастливее меня –
Весь бы мир объять мне!
Как мне дорог этот лес
С красотой зеленой!
Я хочу дриадой стать
Под короной-кроной.
В чаще я хочу бродить
Под ветвей навесом
И не расставаться ввек
С этим милым лесом.
Любовалась бы я им
Каждое мгновенье…
Тихо… Рядом – никого.
Здравствуй, вдохновенье!
НАМ ВРЕМЯ КАК ЧУДЕСНЫЙ ДАР ДАЕТСЯ…
Меня обманывают, как ребенка,
Мои обманывают ожиданья.
Берут взаймы и радость, и веселье,
А отдают, с процентами, – страданья.
Как будто мало прежних треволнений –
Я новые ищу и призываю.
Друзьям моим игрушкой стали деньги,
А я по-прежнему в мечты играю.
Не в силах влиться в ритмы новой жизни,
Не успеваю, не преуспеваю…
Фрагменты дел насущных, чувств и мыслей
В мозаику уже не собираю.
Я, как пчела, тружусь и днем и ночью,
Нектар извечный в мед переплавляю.
Но вижу, вижу все ясней воочию,
Что лишь тоску и горе пожинаю.
Пусть кто-то золота в молитвах просит –
Я не стремлюсь к богатству никакому.
Из всех даров, что жизнь нам преподносит,
Я дар поэта предпочту любому.
Пускай мой хлеб мне трудно достается,
Лишь времени я жажду вдохновенно.
Нам время как чудесный дар дается,
А для поэзии оно – бесценно.
***
Я – око, ты – зеница ока,
Ты – свет моих очей моих во мгле.
Ты, мое яркое светило,
Сияешь солнцем на земле.
Ты – ясный день, я – ночи темень,
Ты – солнце, я – горячий луч.
С тобой мы вместе неразрывно:
Так магнетизм любви могуч.
Я – сердце, ты же болью в сердце
Приходишь, не предупредив.
Но эта боль звенит напевно,
Как самый сладостный мотив.
Ты – холм высокий, я – равнина,
Склонившаяся пред холмом.
О, растопи скорее льдины,
Согрей мой одинокий дом!
Я – ложь, а ты – святая правда,
Я за тебя и жизнь отдам.
Тебе я верю безоглядно –
Словам, и чувствам, и делам.
Ты – пламя, я – воды теченье.
В тебе цветком я прорасту,
Не в силах побороть влеченье,
И подарю тебе весну.
Я – речь, ты – алфавит той речи,
Мы друг без друга не звучим.
И диалог наш бесконечен,
Беседуем мы иль молчим.
И если ты – игла, я – нитка,
Тебе скользящая вослед,
Всю жизнь бегущая с тобою
Стежками быстротечных лет…
***
У сверчков, полночных музыкантов,
Не меняется репертуар –
Как рожденье мысли, вечно молод,
Как подлунный мир, привычно стар.
И в тиши ночной, что вся во власти
У сверчков, полночных шалунов,
Лес качает на качелях счастья
Ветви мыслей, листья слов и снов…
С неба льется песня звезд лучистых.
Тонкий месяц, травы осветив,
Пробудил в ответ хорал сверчковый –
Летней ночи сладостный мотив…
ВОДОПАД
О, куда, водопад, ты так резво бежишь,
И о чем, ниспадая с горы, шелестишь?
Может, так, нарушая извечную тишь,
Ты в любви признаешься Шахдагу седому?
Ты водой все равнины кругом напоил,
В бархат зелени лес и луга нарядил,
Все печали ты в струях своих утопил –
Одари же всех радостью снова и снова!
На груди у горы ты косою блестишь
И земле цветники вдохновенно даришь,
Как поэт, ты стихами любви говоришь,
Воплощая природы неслышное слово!
***
В этой жизни мы за все в ответе…
Выставит судьба ошибок счет –
И проступков горечь на рассвете
Как с цикутой чашу поднесет.
И тогда во тьме ночей бессонных
Все твои грехи заговорят,
И услышишь звон – печальный, тонкий:
То сердец осколки зазвенят…
На весах судьбы проступков чаша
Перевесит чашу добрых дел,
И ответишь на вопросы – даже
И на те, что раньше не сумел.
Жизнь – корабль средь рифов и туманов.
И когда развеется туман,
Может статься, что по курсу – камни.
Будь же осторожен, капитан!
В этой жизни мы за все в ответе…
Все сильней ошибок гневный хор.
Для тебя – еще на этом свете –
Суд жесток и мрачен приговор…
***
Нежно, будто мать – свое дитя,
Скутал пеленой туман всю улицу.
Небо стонет, плачет не шутя.
Дождь бакинский с улицей целуется…
Будто кто-то с высоты небес
Выплеснул кувшин с водою чистою,
Всю усталость, все грехи с домов
Смыв в одно мгновенье так неистово.
А на крышах – капель карусель,
А на стеклах – струи извиваются.
Мысли льются – то фонтан, то сель…
Водопадом в душу низвергаются.
Я боюсь грозы, и я молюсь
(Пусть не все молитвы общепризнанны!),
Чтобы я, как капелька дождя,
Проскользнула между молний жизненных…
***
Днем и ночью, подобно рабу,
Ты во власти своих забот.
Жизнь как жизнь: вроде все путем,
А на деле – наоборот.
На секунду прерви свой бег,
Оглянись на себя, человек!
Время мчит на лихих скакунах –
Жизнь скользит к закатной поре.
Недосуг тебе разглядеть,
Что виски давно в серебре.
Только грусть из-под тяжких век
Льется в душу твою, человек…
В сердце холод. И от него
Не спасет казначейский билет.
А погреться у очага
Как-то все и времени нет.
И все «лишние» мысли навек
Запирает на ключ человек...
Не поймешь ты, увы, никак:
Жизнь – жар-птица в твоих руках.
Упустил – улетела прочь
И растаяла в облаках!
Будь хоть ангелом во плоти –
От судьбы тебе не уйти.
Сеет Время сквозь сито нас:
Взмах – ты жив! И еще раз – взмах…
Оттого-то вершат набег
На мечту горечь, боль и страх…
Защити же мечту, человек!
Но тебе в наказание дан
Злого времени жесткий капкан.
Ежедневно пускается в путь
Бесконечных забот караван.
Обратись же лицом к родным –
Ближе их во всем свете нет.
Кто поймет тебя лучше них
И подарит душевный свет?
Полюбуйся на дня забег,
На рассветные стрелы-лучи –
В них узришь до конца свой век,
И поймешь направленье пути,
И пройдешь этот путь, человек!
Слушай сердце – оно не солжет:
В ожиданье любви и тепла
Оно шепчет, кричит, поет!
Но в тебе – не огонь, а зола,
И давно прогорел очаг,
И любви не воскреснуть ввек –
Струны счастья не зазвучат,
Если нет подходящих дек.
И вся песня твоей души –
Одиночества крик, человек!
Не спеши, задержи свой шаг,
Вспомни то, что ушло навек
И скажи хоть себе все то,
Что другим не сказал, человек!
И, охрипнув от крика, душа,
На манер попрошаек-калек,
Вдруг зашепчет: «Взгляни на меня,
Пожалей меня, о человек!»
На секунду прерви свой бег,
Оглянись на себя, человек!
Оглянись на себя, человек…
***
Одинокий день – и ночь с темным страхом,
Зеркала в лицо смеются глумливо…
Как сорняк среди ухоженной клумбы -
Вот такой она была некрасивой.
По ночам рыдала долго в подушку -
Лишь рассвет смежал сырые ресницы.
В снах видала себя ангелом белым -
Сны сгорали в полуночных зарницах…
Ей ли ждать еще других испытаний?
Но пришло оно – как казнь, как проклятье.
И она в любовь – как в бурную реку…
До чего же он красив, ненаглядный!
Истекает страстью бедное сердце,
Днем и ночью в мыслях – он, ее милый.
В облака в мечтах о нем воспаряет -
И о землю вновь, со страшною силой.
Вот он нежно ей в любви признается,
Вот обнял ее, к груди прижимает.
Но лишь вздумает она слово молвить -
В тот же миг прекрасный сон ускользает.
Время шло, и – черной молнией новость:
Он теперь женат. На самой красивой…
Пусть душа исходит горестным криком -
Не увидит ее слезы любимый,
Не омоют их осенние реки,
И весна не приголубит лучами…
Два счастливца! Всюду следовать будет
Взгляд ревниво-безнадежный за вами.
…Размотались серой пряжею годы,
В них любовь златою нитью сверкает.
И старушка некрасивая плачет…
Жизнь – не сказка. В ней чудес не бывает. ***
Слезы катятся, словно град.
Ветром осени студит сад.
В моем сердце – горечь утрат.
Исцели его, если сможешь.
Ты на струнах моей души
Поиграй еще, не спеши.
Этот сладкий сон нерушим –
Разбуди меня, если сможешь.
Я хочу за счастьем опять
На коне надежды скакать,
Но судьбу нам не обогнать.
Позабудь меня, если сможешь.
Без тебя все мысли – туман,
Жизнь без цели – сплошной обман.
Прошлых лет ушел караван…
Возвратись ко мне, если сможешь. ***
Ах, если б в этот мир мы приходили дважды…
Жизнь первая – как сон. Что в ней бы делал каждый?
В грехах погрязнув, в мелкой суете,
Дарил мгновенья жизни пустоте.
Ошибок череда и гнет дурных поступков…
Что добродетель, друг? Лишь глупая уступка!
И за обманом сладким вслед спеша,
Стремится к недостойному душа.
Жесток бы каждый был порой к своим любимым,
А любящих его – терзал непоправимо.
К чему нам мир прекрасный и большой,
Коль некому поплакаться душой?
Как узники в цепях, плелись бы жизни годы –
Тускнела радость дней и ширились невзгоды.
И каждого ждало бы на закате лет
Раскаянье, как худшая из бед.
Но после, в этот мир вернувшись вновь с рассветом,
Вторую жизнь свою никто не вел бы к бедам –
И, наперед бы все предусмотрев,
Мечты бы воплотил, во счастье преуспев.
И вовсе не горчил бы мед воспоминаний,
И не было бы слез, потерь и расставаний…
Вторая жизнь – опасная мечта:
Мы были б слишком счастливы тогда…
Ах, если б в этот мир мы приходили дважды…
***
За рифмой рифма с уст моих слетает,
Душа вослед мелодию рождает
И вдохновеньем щедро награждает…
Как хорошо, что есть вы у меня –
Стихи и песни, верные друзья!
Я радоваться жизни не устану,
Сквозь слезы смех? Ну что ж, смеяться стану.
Со мною муза рядом непрестанно.
Пусть мысль мою когтит дракон тоски –
Меч вдохновенья бьет беду в куски!
В моей душе таится лиры нива,
Борозды строк бегут в ней торопливо,
И нивы музы пахарем счастливым
Встречаю я желанный мне навек
Стихов и музыки согласный бег…
ШАКУКА
Мама в хьаре шакуку печет.
«Дети, идите!», – она нас зовет.
Рождается солнце в пламени яром,
Будто бы ткется из нитей жара.
Бежим со всех ног – давка и смех.
«Не суетитесь – хватит на всех!»
И вот – на столе большой каравай…
Кричим в нетерпении: «Мамочка, дай!»
Режут шакуку, кладут на блюдо…
«Ешьте, ребятки, и – брысь отсюда!»
Ароматной корочки смуглый цвет –
Вкуснее на всем белом свете нет!
Шакука, милый лезгинский хлеб!
Первую делят в семье на всех.
Вторую с гостем разделят тут,
Третью соседям в дар отнесут.
Румянец шакуки в печи золотой –
Как солнца улыбка ранней весной.
ПОДСНЕЖНИК
На вершине горы величаво-степенной
Мерз подснежник прекрасный, ветрами пронзенный.
Был он так одинок в необъятной Вселенной!
А кругом – ни души. Тишина вековая.
Высоко над людьми, на скалистой теснине,
Не надеясь, что кто-то пробьется к вершине,
С высоты на далекую землю в долине
Он глядел, головою печально кивая.
И пронзило меня, как огнем, осознанье:
Ведь довольно тепла и любви в мирозданье,
Что ж так мучится хрупкое это созданье,
В одиночестве горьком всю жизнь провождая?
Подобравшись поближе к цветку, я спросила:
«Если вверх вознесла тебя высшая сила,
Что ж внизу ты не ищешь души, тебе милой,
Иль по нраву пустыня тебе снеговая?»
И ответил цветок: «Мне уже не согреться!
Слез роса – мой удел, никуда мне не деться!
За любовью в долину не спустится сердце,
Устремясь к высоте без конца и без края…»
…Как орел, на вершине горы той высокой,
Размышляя, джигит восседал светлоокий.
Он глядел с высоты на цветок одинокий,
С тем цветком одинаковой страстью сгорая…